Будьте осторожны с истуканами

(Про Алёшу Поповича и Валерку-Гимназиста)

Рассказ

Горацио, не все, что есть в природе,
Наука в состоянье объяснить.
У.Шекспир
(Перевод Виталия Поплавского)

– Зараза ты всё-таки, Гимназист! И сам дурак, и подколки у тебя дурацкие! Надо бы тебе морду набить, да жалко…
Средних лет русоволосый мужчина спортивного телосложения сидел у подножия странного идола, вырубленного из куска шероховатого красного гранита и, не обращая внимания на задравшиеся при сползании вдоль столба почти до шеи футболку и выцветшую солдатскую куртку-камуфляжку старого образца, сердито смотрел на спутника.
– Там трындец, что творится. Чуть не убили нафиг. Хорошо, хоть лук не пролюбил, а то он почти червонец стоит, голландского производства, однако.
Его ровесник, одетый в недешёвую даже на вид кожаную байкерскую куртку-«косуху» и заправленные в голенища английских берцев чёрные джинсы сидел рядом на корточках, сжимая ополовиненную пластиковую двухлитровку минералки:
– Лёха, ты где был?
– Где-где... В рифму сказать? Не там. Но мне впечатлений хватило – во! – Алексей попытался привычным жестом провести ладонью у горла, и только теперь сообразил, что именно сжимает в кулаках. – «Во! Махнул не глядя, можешь за хвост подержаться» – процитировал он майора Титаренко из знаменитого кинофильма.
На утоптанную траву лёг прямой меч в отделанных бронзовым листом ножнах и бронзовой же рукоятью с шароподобным оголовьем, а рядом – жёлтый кругляшок неправильной формы с изображённым в центре человечком – впрочем, скорее ангелом, принимая во внимание торчащие за его спиной крылья, – сжимающего в одной руке узнаваемый шар с крестом сверху – царскую державу, а в другой – нечто, более всего напоминающее ошейник.
– Попович, это чего и где ты взял? Ты же только что на моих глазах пропал – и почти сразу раз – и из каменной бабы вываливаешься в полном отрубе!
– Это, Валерий Анатольевич, трофеи. Или, как у вас, юристов, говорят, вещественные доказательства. Потому как без доказательств ты не поверишь. Да я и сам бы в такое не поверил, но трофеи – вот они, можешь потрогать…

***

…Они познакомились в восьмом классе – Валера Жерехов, за очки и близкое внешнее сходство с персонажем кинотрилогии про «Неуловимых» носивший в станичной школе кличку «Валерка-Гимназист» и переехавший из Ростова Лёшка Кондратов, отца которого перевели с хлебного места в столице федерального округа в сельский приход. Разумеется, уроженца Ростова, который, как выяснилось, ещё и занимался в секции стрельбы из лука при тамошнем «Локомотиве» и дострелялся к моменту переезда до получения второго взрослого разряда, одноклассники кликали не иначе, как «Алёша Попович». Он не обижался – правда ведь, а на правду не обижаются. Приятельствовали парни ещё в школе, а когда вышло так, что и в армии оказались в одной части, – скорешились намертво! Кто сам служил, тот знает, что значит настоящее землячество, а кто отмазался – тому не объяснить. После «учебки» Гимназиста направили учиться на повара в Новочек, Поповичу же досталась нелёгкая доля наводчика-оператора на БМП. После службы продуманный Жерехов подался осваивать профессию военюриста – как отслужившему «срочку», при поступлении полагались некоторые льготы на экзаменах, да и траты на обучение курсанта несравнимы с теми, которые достаются студенту-платнику на юрфаке обычного ВУЗа. Спустя десять лет с момента призыва – расторг контракт по состоянию здоровья, заняв в гражданской жизни пост районного судьи.
Кондратов же попытался пойти по стопам отца и старшего брата, подавшись в священники. Но, на свою беду, в беседе с соучениками выразил крамольную мысль, что раз уж Николай Второй официально стал святым, то справедливо было бы, чтобы православная Церковь признала мучениками хотя бы те полторы сотни убитых при расстреле шествия рабочих с иконами к императору в Кровавое воскресенье, которых вынуждена была признать даже лукавая официальная статистика. Буквально на следующий день Алексея со свистом выперли из Гниловской семинарии, чем сильно пошатнули в его сознании авторитет руководства РПЦ.
С тех самых пор Попович сменил с десяток мест работы, мотаясь по стране, подобно красноармейцу Сухову, разве что не «от Амура до Туркестана», а от Дона до Сучана и обратно. Был и водителем тяжёлого грузовика, и проходчиком в шахте, и кузнецом-декоратором и даже оператором драги на золотом прииске – нигде, впрочем, не задерживаясь более двух-трёх лет. В знакомые же с юности места вернулся совсем недавно: тётка, материна старшая сестра, завещала ему частный дом с небольшим участком в Ростове. Сколько же можно скитаться по чужим углам? Не мальчик уже…
Валерка с Лёхой не теряли связи друг с другом, периодически общаясь при помощи Сети. Как-никак, на дворе третье тысячелетие новой эры, коммуникации развиваются стремительно и поболтать, находясь на Дону с собеседником с Дальнего Востока нынче особых сложностей не представляет. Ну, а когда Попович вернулся в родные палестины, они и вовсе принялись съезжаться, благо, ездить было на чём: Попович через полстраны проехал за рулём грузопассажирского «Каравана», Гимназист же, впервые севший в седло железного коня породы «Иж-Планета-5», пристрастию к моцикам не изменял и ныне, помимо разъёздной машины – бэушного, но надёжного «городского» «Опеля» держал в гараже «Кавасаки» с коляской. Так они и ездили друг к дружке – один на минивене, второй – на байке.
Общались, жарили шашлыки, рыбачили, выпивали по чуть-чуть – не без того, стреляли в степных балках из лёхиного лука и валеркиного Б-525 Хантер по мишеням…
А ещё они искали клады…

***

В первый раз они нашли клад в десятом классе. Ну, как «клад»? Кладик… В тот раз хлопцы умотали на реку и глазастый Лёшка углядел вымытый водой позеленевший медный пятак с вензелем Екатерины Второй. Ножами и палками они исковыряли тогда берег метра на два в диаметре, но обнаружить удалось только медную копейку 1795 года. Не бог весть, какая ценность, но для правильных кладоискателей стоимость находок, конечно, важна, но главное в этом деле – Его Величество Азарт! После армейской службы Алексей к этому хобби несколько охладел, а вот Жерехов, хоть и остепенился с годами, но увлечение своё не забросил, нет-нет, до выбираясь с металлоискателем «в ту степь». В охраняемые законом археологические зоны не совался – связываться с государством не стоит, себе дороже выйти может. А вот в удовольствии побродить по вспаханному фермерскому полю, договорившись с его хозяином, или пошарить в неприметной балочке себе не отказывал.
Он-то и сфаловал Лёху на очередную кладоискательскую авантюру:
– Ты пойми, Попович, дело же интереснейшее! Зимой двадцатого там будёновцы с офицерским полком схлестнулись! Своих много потеряли, но белых выбили почти что всех.
– Царствие им всем небесное. Те и другие, небось, православные, прости им Господи их прегрешения… – Вбитые воспитанием отца-священника привычки и спустя много лет прорывались у Алексея, хотя к официальной РПЦ он и охладел, лишь иногда исповедуясь и причащаясь у лично уважаемых им «батюшек».
– Верно говоришь, но дело не в том. Весь вопрос в том, что красные тогда рвались на Юг, к Ростову и Таганрогу и задерживаться на месте не стали. Даже трофеев почти не взяли – только оружие успели пособирать, да барахла немного, в основном одёжу с обувью. А только как раз в те дни и пропали повозки полкового обоза белогвардейцев: большевикам надо было спешить, а основная масса наступающих двигалась восточнее, ближе к Дону.
– Так спешили, что всё бросили? У Будённого в армии по большей части казачки да иногородние воевали, а чтобы какой донской рожак хабар оставил? Сомневаюсь. Вот ты бы бросил обоз? Там ведь много чего было, по логике вещей…
– В тех условиях – зима, пятидневные метели, да на усталом коне, да ещё когда приказ – «Даёшь Ростов!» – может, мелочь какую-то и прихватил, а остальное, вероятно, бросил бы. Но мелочёвка-мелочёвкой, однако есть мутные упоминания в эмигрантских мемуарах, что в тот же день недосчитались и полковой казны – почти шести пудов серебряной и золотой монетой и ассигнациями. Прикинь – это найти?!
– Прикидываю. – Алексей невесело усмехнулся. – Сперва лопатой замахаешься махать, «это» откапывая, а потом замахаешься отмахиваться от желающих находку отобрать. А таких сразу объявится легион, начиная от «любимой» государственной власти в лице её представителей и заканчивая криминалом. И никакой судейский статус тебе не поможет: шесть пудов бабла – это не случайно найденный пятиалтынный…
– А мы… – Гимназист состроил хитрую рожу, словно в школьные годы, когда подбивал свалить на шатал с уроков (что на изрядно располневшем лице, где очки давно сменились линзами смотрелось комедийно) – А мы никому не скажем! Ну поехали, чё!
Что поделать? Поехали. И балку эту длинную отыскали, и даже убедились, что она – та самая, когда металлоискатель назвонил, а лопата вывернула ком земли с гильзой от винтовочного патрона с клеймом «Кайнокъ». Но поиском белогвардейских сокровищ в основном занимался только Жерехов, Алексей же, надев на воткнутые в землю ветки разноцветные пластиковые двухлитровки из-под кваса и пива, с удовольствием расстреливал их из лука. В результате, как сказал бы один мультперсонаж, «через них теперь хорошо вермишель отбрасывать».
– Лёха, подсоби!
Обернувшись, Кондратов увидел, что друг, стоя в свежераскопанной яме почти по колено, азартно тюкал лопатой сверху вниз.
– Ну чего такой, что горит?
– Золото, Лёха, там золото!
– Да ну…
– Ну да! У меня прибор с дискримом по металлам, голду показывает! Только тут сверху каменюка лежит, никак обкопать не получается. Тащи с моцика монтировку, она там в коляске с инструментами. А то лопатой боюсь поддевать – фиговина здоровая, погнётся стопудово.
Монтировка не помогла: камень оказался массивным и длинным, так что Алексею пришлось идти к своему стоящему на обочине «Каравану» за малой пехотной лопаткой и прочным буксировочным ремнём. Работа в две лопаты пошла быстрее и вскоре полутораметровый каменный столб оказался очищен по всей длине. Поскольку автомобиль загнать в балку не представлялось возможным, ремень прикрепили к «Кавасаки», Валера оседлал своего «железного коня» и газанул в то время, как Кондратов подсовывал под каменюку ствол срубленного жереховским мачете деревца. Долго противостоять японской технике и физическому закону рычага столб не смог и некоторое время спустя уже стоял, покосившись, в неглубокой яме.
– Ну, и где твоя голда?
– А вот сейчас и узнаем. – Жерехов поднял отложенный было в сторону металлоискатель с функцией дискриминации по разным металлам и принялся водить рамкой над тем местом, где «назвонил» чёткий сигнал от золота. – Так, я не понял! Чё за казус, блин?! Ведь только что было?
– «Сто, не дысысь? А как дысал, как дысал!» – Алексей глумливо процитировал бородатый анекдот.
– Да иди ты… на Гаити пешим шагом!
– Не, не пойду. Чего мне на ваших гаитях делать? Там негры и пиндосы – ни отдохнуть нормально, ни пообщаться… Вот с тобой если – иное дело: засядем в отеле, возьмём пару ящиков пивка на брата – о наобщаемся весь отпуск.
– Наобщаться мы и в России можем.
– Ну, так и я об чём толкую? Нафиг ихние Гаити, Руссланд юбер аллес, и не колебёт!
Слушай, Валер, а может, твоё золото внутри этого булыжника-переростка? Я когда на драге работал, мужик один рассказывал, что оно в гранитных породах попадается. Только мы там на речке работали, русло размывали, так что сам лично такого не встречал, врать не стану… Потому и камень такой тяжёлый, получается?
– Да ну нафиг, откуда у нас в степи гранит возьмётся, если гор настоящих нету.
Алексей даже немного рассердился:
– Я что, гранита не видел? Во, самый натуральный, ещё и красного колеру, хоть сейчас новый мавзолей строй для Путина.
– На мавзолей одного куска не хватит… А ты точно уверен?
– Зуб даю, натуральный красный гранит, только кем-то покарябанный…
Жерехов напрягся:
– Покарябанный, говоришь… А ну давай-ка посмотрим, «какой это Сухов»…
Приблизившись к камню, он принялся счищать с его поверхности прилипшую землю. Минуты полторы спустя отступил на несколько шагов, всматриваясь:
– Лёх, а ведь это попадос…
Кондратов, успевший снова нацепить через плечо налучье и колчан со стрелами обернулся, услышав горечь в голосе друга:
– Чего случилось?
– Трындец случился, Лёха. Это не камень. В смысле – не просто камень – это идол.
– Типа каменная баба? Так они вроде бы не особо редко встречаются. Я в Ростове возле музея видел, а ещё в Танаисе. Чего паникуешь-то?
– Да нет, таких каменных баб не бывает. Которые ты видел – они из чего?
– Ну, из камня, ясен ясень! Из чего ещё?
– Они, Алёша, из песчаника! Из породы мягкой и относительно легко поддающейся обработке железным инструментом. И при этом выглядят каменные бабы довольно примитивно, так?
– Ну, так. И чё?
– А вот эта статУя ни фига не из песчаника, сам говоришь – гранит. А гранит так просто резать – гораздо сложнее, и при этом, как мы с тобой видим, выполнена она заметно реалистичнее. Не один в один, как человек, не Микеланджело с Вутечичем ваяли, но реалистичнее.
Действительно, пропорции «тела» идола сответствовали нормальным человеческим, с учётом его полутораметрового «роста», на пальцах рук, которые сжимали рукоять то ли длинного кинжала, то ли короткого меча и большой рог для вина, была видна каждая фаланга, усы и бороду скульптор изобразил заплетёнными в толстые косицы, а в приоткрытом рту виднелись даже каменные зубы.
– Повторяю вопрос: и чё с того? Ну, нашёлся в древности неизвестный гений, сделал покрасивее. Но нам от этого какая беда?
– Может, и не беда, но неприятности воспоследовать могут. Это, Лёха, не простая каменная баба. Это явно идол какого-то бога. Причём изготовленный из не встречающегося в наших местах гранита. Значит, его сюда когда-то привезли. Что-то я сомневаюсь, что скифы или печенеги какие-нибудь приволокли такую тяжесть из любви к прекрасному. Сто процентов: здесь было капище этого бога, а может быть – и не его одного.
– И-и-и?
– И получается, что мы с тобой своими руками откопали археологический памятник хрен-зна какого тысячелетия. И если об этом узнают власти – замучаемся доказывать, что ничего противозаконного не планировали. Идол-то вот он, в наличии! Играть с нашим государством на его правовом поле – занятие для мазохистов, это я тебе как юрист неюристу говорю. Обидно, блин!
– Так тебе чего опасаться? Ты ж у нас судья неприкосновенный.
– Лёша, душевно тебя прошу: не неси чушь, если чего не знаешь. Судейская неприкосновенность – это «граната не той системы». Мы живём в таком государстве, где лучше никак не отсвечивать, потому что если нужно прижать человека – его прижмут в любом случае, а тут мы сами себе такой шикарный повод накопали.
– А если сдать идола? Типа как если клад находишь – за него выплаты положены...
– Что положено – на то наложено. То есть за клад что-то получить реально, но далеко не всегда и не столько, сколько думаешь. Про «клад Нарышкиных», думаю, слышал – чуть не из каждого утюга про него вещали. А рабочие, которые его обнаружили, не только не досталось ничего, их еще и привлекли к ответственности за кражу. А эта статУя гранитная, в отличие от нарышкинского клада, не из драгметаллов сделана и материальную ценность экспертиза насчитает по минимуму. В отличие от исторической и прочей археологической. А мы ещё и замаемся доказывать, что кроме неё ничего не нашли и не приныкали. Да и в балке этой уже спокойно пошарить не удастся и о белогвардейской казне придётся забыть. А я, между прочим, полтора года потратил, чтобы точное место боя вычислить!
– Мн-да… Чтобы с властями спорить – надо не нашу с тобой силу иметь: ты да я да мы с тобой. Тут либо «лапу» надо чуть ли не в Кремле иметь. Либо «Аврору» к тому самому Кремлю суметь подогнать, как когда-то к Зимнему. Не наш вариант…
– «Стоит статуя в лучах заката»… И ничего с ней делать нам не надо… Ну что, закапываем обратно, пока проблемы не стали разрастаться?
– Обидно, но ты, похоже, прав. Только давай всё-таки пофоткаемся.
– Нафига?
– На память. Фиг мы с тобой ещё когда-нибудь такое чудо-юдо обнаружим.
Валерий в сомнении почесал подбородок:
– Ага, документальное подтверждение события преступления сами себе обеспечим…
– Чего вдруг? Всё равно зароем, пиндосам и разным олигархам продавать не станем, только память останется. Ну, может, внукам фотки показывать будем, так к тому времени, небось, все сроки давности пройдут и фиг чего кто докажет! «Фотошоп рулит» – железная отмазка!
– Ладно, бог с тобой, всё равно переубеждать бесполезно. Становись рядышком. Только я тебя нащёлкаю, а сам в кадр не полезу, ты уж извини.
Фыркнув под нос что-то вроде «хозяин – барин», Кондратов, проверив, хорошо ли застёгнута и зашнурована крага на левом предплечье, натянул добытую из поясной сумки трёхпалую перчатку. После чего вынул из налучья своего «сорок восьмого Орла боу», а из колчана – фибергласовую стрелу с красным, а не жёлтым, как на тренировочных, оперением и устрашающего вида трёхлезвийным наконечником. Конечно, иметь при себе стрелы, снабжённые такими наконечниками вне охотугодий и без надлежаще оформленных документов запрещается, но Алексей и не собирался ни на кого охотиться в степи, рассчитывая лишь опробовать новинки из недавно полученной через интернет-магазин посылочки. Ну какой нормальный мужчина не любит оружия? Вот и Попович оружие любил, но связываться с огнестрелом не собирался: слишком уж отечественные правоохранители напрягаются в отношении владельцев пусть и вполне легальных, но находящихся в руках обычных граждан охотничьих ружей и карабинов. Ну, а занятие в секции «Локомотива» в школьные времена сделало его фанатом лука на всю жизнь.
– Ты это, смотри, не подстрели меня ненароком, потомок Робин Гуда. – За шутливым тоном Валеры всё-таки слышалась толика беспокойства.
– Не боись, Гимназёр, спортсмен юриста не обидит! Спецом буду мимо целить, но на фотке всё должно быть романтышно! Чтоб было, чем внуков удивлять. Во! Завещаю этот патрет мне на могилку присобачить, и лук со стрелами в гроб положить.
Готовящий к фотосессии гаджет Жерехов досадливо сплюнул:
– Тьфу на тебя, зараза! Накаркать хочешь? Ладно, вставай в желанную позицию, нащёлкаю, как обещал.
Снимке на третьем Валерий и сам увлёкся процессом, заставляя друга выцеливать несуществующего противника то стоя в полный рост, то фотогенично опустившись на колено, то пригнувшись, выглядывать из-за гранитного истукана с ладонью, приставленной к бровям, якобы высматривая вдали врага, то, приобнять кумира, картинно упирая лук в бедро…
– Ты ещё по приколу голову ему в пасть засунь, как льву цирковому! – Жерехов, то так, то эдак «щёлкающий» Лёху, постепенно заразился его придурочным настроем, временно отбросив мысли о возможных проблемах со стороны родного государства.
– Нашёл тоже «брата Запашного», третьего, в младенчестве похищенного. Да и не влезет туда башка, не смешно будет… – и Алёша колупнул наконечником стрелы набившуюся в открытый рот древней статуи землю.
Послышался звук чирканья металла о металл, и к его ногам вывалился серо-чёрный, спрессовавшуюся за века и тысячелетия комок, в котором тускло желтело нечто…
Наклонившись, Кондратов поднял комок и. приглядевшись, пару раз резко тиранул о грубый рукав выцветшей камуфляжки:
– Ну чё, Гимназист, кто у нас тут золото заказывал? Получи и распишись, доставлено согласно предварительным заявкам!
В руки подошедшего Жерехова перешёл небольшой, и судя по характерному цвету и тяжести, действительно изготовленный из золота предмет. Он здорово напоминал пробку сливного отверстия старой, ещё советской стиральной машины «Малютка»: эдакий пятилепестковый «цветочек», который удобно проворачивать пальцами, выступающий миллиметров на восемь над квадратным основанием два на два сантиметра. В центре «пробки» был выдавлен непонятный значок – не то буква санскритсктого алфавита, не то какой-то корейский иероглиф, не то эмблема звездолёта из звёздной системы Проксимы Центавра – одним словом, крякозябра неизвестной этиологии. Вокруг значка, будто шкала на сложенных вместе транспортирах, размещались несколько десятков чёрточек и выдавленных над ними малюсеньких треугольничков, точек и четырёхугольников с вогнутыми сторонами, какие можно порой увидеть на картах масти бубей. Впрочем, симметрию «шкалы»-узора грубо нарушала перечёркивающая её глубокая царапина, только что нанесённая стальным остриём наконечника.
– А ведь ты прав, Лёха! Золото тут, похоже, натуральное. Только вот фуська эта как-то со статУей не состыковывается… Что несколько напрягает…
– А чё не так-то? Золото заказывал? Заказывал. Оно в идоле было? В идоле. До нас с тобой этого каменного товарища трогали? Да с тех пор, как повалили когда-то в старину – так стопудово не трогали, за ненадобностью. Чё тебе не нравится-то?
– Да не стыкуется оно одно с другим, Лёха. Сравни сам: идола этого явно не Микеланджело изготовил. Ладно, гранит явно нездешний, ну да в древности и не такие каменюки перетаскивать ухитрялись, хоть египетские пирамиды вспомни, какие там глыбищи. Там главное – тягловой силы побольше нагнать. А фуська – явно заводская, судя по качеству изготовления. И даже не ювелирная, ювелиры бы покрасивее сделать постарались, а так – серийная штамповка. Ну вот посмотри своим взглядом повнимательнее! – Валера вернул непонятное изделие Поповичу.
– А ведь ты прав, – Алексей снова покрутил «пробку» в руках, внимательно разглядывая со всех сторон. – О, а оно, по ходу, на резьбе кру…
Не прекращая говорить, Кондратов с силой провернул «цветок» влево. Раздался негромкий, какой-то маслянистый звук щелчка, словно при открывании качественно изготовленного замка. И Алеша Попович исчез, как и стоял, вместе со своим спортивным оружием и странной находкой…

***