"ЙОТ ЭР"

Могу понять моду на одежду, на эстрадные песни, даже – не без труда и с пребольшущей натяжкой – на хобби и на профессии. Но вот чего никогда не постигну – это моду на идеи и на книги, потому что, образно говоря, если стены можно перекрасить и крышу перекрыть, фундамент не поменяешь. А наши идеи и книги, которые мы читаем, – это связано с убеждениями, лежащими – не больше не меньше – в основе личности. Вот почему меня неизменно удивляет, что целые жанры, ранее находившиеся на пике популярности, на время отступают под натиском других. Хотя…
Не скажу, что закономерность универсальна, но причину, по которой историческая проза вообще (и документальная, и беллетристика) и биографическая проза в частности стали жанрами для немногих писателей, назову с высокой степенью уверенности: коммерческая целесообразность. Нет, читателей вряд ли стало ощутимо меньше. Даже и не припомню периода в истории развития литературы, когда такого рода проза лишалась своего читателя. Дело, на мой взгляд, в другом – книга, в высокой степени придерживающаяся фактов и подчиняющая им все допущения и обобщения, требует куда больших затрат времени, куда большей работы, в том числе подготовительной, нежели заполонившие книжный рынок фантастические скороспелки. Нерентабельно? Или просто не у всякого писателя хватит усидчивости и душевных сил, чтобы создать произведение на документальной основе?
Но если такая книга появляется, у нее, повторю ранее сказанное, гарантированно есть свой круг читателей. А если, как в данном случае, жанровые особенности книги позволяют говорить о ней еще и как о семейной саге, и о романе воспитания в круг читателей включаются и те, кого историко-биографические книги сами по себе обычно не интересуют (осмелюсь предположить, что такое положение дел больше характерно для женской аудитории). Итак, перед нами произведение, как принято говорить, для широкого круга читателей.
Но этот круг будет широк именно по объективным, естественным причинам. Автор, к моей величайшей радости, не прибегает к обычным уловкам – не пытается потрафить вкусам самых разных читателей, то есть идет впереди, а не вслед, избегает нарочитого упрощенчества, подчиняет динамику повествования довольно жестким в данном случае законам жанра, а не входящему ныне в моду (снова не могу избежать этого слова) торопливому схематизму. И эти верность канону и следование четко определенной идее оправдывают себя в полной мере: перед нами книга, в которой нет условных мест действия и линейных, подчиненных «удобному» замыслу, характеров. Есть образ эпохи, в который не привносятся черты современности, как это зачастую, увы, случается в произведениях, написанных на основе реальных событий. Эпохи, понять которую вдумчивому и берущему на себя труд вчувствоваться читателю, не так уж и сложно, потому что ненавязчиво, исподволь, но генеральной линией проходит в книге тема вечного, того, что – на все времена. Простой человеческой порядочности, остаться в рамках которой зачастую бывает очень непросто. Лишенного лозунговости служения Родине. Несентиментальной доброты, зиждущейся на требующем большого мужества умении не лгать себе. И наконец – цены, которую готов заплатить человек за следование своим идеалам. Реалистичным идеалам, а не идеализму.
Я уделяю этому так много внимания потому, что автор отнюдь не идеализирует своих героев. Тех, кто предпочитает опоэтизированных героев, идущих к подвигу столбовыми дорогами, некоторые эпизоды могут покоробить. «Йот Эр» – книга для тех, кто не боится реальной жизни. И кто принимает людей потому, что они – люди. Они не выглядят красиво и эффектно в те моменты, когда убивают, когда им больно, когда они смертельно устали. Когда они морально надламываются, в них включаются иной раз очень специфические защитные механизмы… но в том-то и свойство истинно живого, что надлом срастается – правильно и без последствий или с последствиями, которые протянутся в будущее, с персонажами бывает и так и эдак. Но становая идея прослеживается неизменно: автор обдуманно и с пониманием выбрал эпоху, и его не всегда героические с точки зрения традиций беллетристики герои – Герои воистину. Которые поднимаются столько же раз, сколько падают.
Автору удается показать не только индивидуальные характеры, но и характеры национальные, причем неизменно – опять же в согласовании с эпохой. Тема не всегда простых межнациональных отношений пусть не выходит на первый план – главными для автора, на мой взгляд, остаются судьбы людей, но и не служит только фоном для судеб: пожалуй, в книге нет ничего случайного, хотя в отборе деталей и в композиции она не конструируется с целью реализации той или иной идеи, а следует за вехами биографии героев, в полном соответствии с принципами документальной прозы и с обозначенной в предисловии задачей – рассказать «о том поколении, которое слишком многое отдало для того, чтобы мы жили на свете».
Но автор идет дальше – создав целую галерею очень непростых характеров, которые сама жизнь будто бы специально выковывает для решения сложных задач в тяжелейших исторических условиях – он пишет еще и роман воспитания, показывая этапы взросления девочки… стремительного взросления, потому что папа – на войне, бабушка и мама тяжело больны, а тыловой Ташкент – отнюдь не спокойное место. Генезис характера очевиден: ее бабушки и деды, ее родители – из тех, кого называют сильными духом людьми; еще в благополучные довоенные годы маленькую Нину приучили к самостоятельности – и не прятали ее от жизни. И поэтому все, что далее рассказано о главной героине, вызывает доверие, каким бы невероятным оно ни казалось, и заставляет вспомнить: жизнь зачастую удивительнее самого фантастического вымысла. Это не Мата Хари, из образа которой легенда вытравила черты реального человека. Это девочка-подросток, которой привили недетские умения и они, возможно, как раз-таки в силу возраста, стали для нее естественными. Необычные обстоятельства стали ее обыденностью.
Рассказ, неторопливый поначалу, позволяет всмотреться в детали, в том числе психологические, которые заставят о себе вспомнить в дальнейшем… тогда, когда в череде приключений время от времени будешь забывать, что героине еще далеко до совершеннолетия. А к совершеннолетию героиня придет такой, какой неизбежно должна была прийти: с гипертрофированным чувством ответственности, с опытом бойца, воздействующим на ее мирную жизнь не всегда лучшим образом, с великолепным, не по возрасту, пониманием людей – и с наивным взглядом на многое, что с детства известно людям ее нынешнего круга. И этот наивный взгляд делает ее чище и выше тех, кто оказывается рядом с ней. Я не вполне убеждена в своей правоте, но по мере чтения меня не оставляло ощущение, что, несмотря на постоянное присутствие рядом с Ниной множества людей, в том числе и близких ей по взглядам и, что еще важнее, близких ей душевно, она остается одиночкой. Наверное, такова цена ранней самостоятельности, вынесенного еще в детстве груза ответственности и множества пережитых потерь – эта постоянная готовность ко всему. Но, что ценно и что автору, безусловно удалость показать в полной мере, – готовность не фаталиста, а бойца, который продолжает сражаться даже тогда, когда, кажется, все потеряно.
Время от времени мне думалось: частям книги можно смело давать название: «Первая жизнь Нины», «Вторая жизнь Нины»… Сколько жизней она успела прожить раньше, чем стала совершеннолетней? А ведь это – только начало. А что потом? Это «потом» автор намечает лишь несколькими штрихами, что подкрепляет впечатление: впереди пусть и мирная жизнь, но не менее насыщенная, богатая и на труд, и на печали, и на радости. Ну да героине ни к чему не привыкать!
Вот и получается, что, несмотря на неприукрашенную реальность военных и послевоенных лет, книга оставляет светлое впечатление. И, что, думается мне, ценнее всего: веру в жизнестойкость и возможности человека. «Человек – целый мир, было бы только основное побуждение в нем благородно». Эти широко известные, но почему-то редко вспоминаемые в связи с реальными людьми, а не только с литературными персонажами, слова Достоевского в полной мере относятся к героям произведения А.И. Колганова, у которых – взятые из жизни прообразы с удивительными, отображающими эпоху судьбами.