Террор.
Белые повесили в маленьком городишке Майкопе, на Северном Кавказе, — тысячу двести человек (1200).
Одну барышню даже вверг ногами.
Висящий человек стал в Майкопе таким же обычным явлением, как бегающая собака.
Маленький городок потерял сон.
— За кем теперь очередь?
— Не за мной-ли?
— За мной?
— За мной?
Доктора, приехавшие с Царицынского фронта, рассказывают вещи, от которых волосы подымаются дыбом.
Там расстреливание заменено «отсечением головы».
Казнимый становится на колени на краю ямы, и заплечных дел мастера рубят ему голову.
Иногда только перерубают шею.
Вот в яме из груды трупов подымается один с перерубленной шеей и что-то кричит.
Его пристреливают, и яму зарывают поскорей. Случается, что из под трупов раздаются вопли, стоны. Все равно зарывают. Хоронят живыми.
***
Контр-разведка превратилась в «чрезвычайку».
В Севастополе было сделано нападение на содержательницу гостиницы «Кист»
Напал простой грабитель.
Но из него сделали «большевика».
Он бежал, но его подстрелили.
И раненого подвергли «шомполизации».
Били шомполами до такой степени, что здоровенный, рослый малый превратился в худенького человечка.
И в тот же вечер, раненого и избитого, приговорили к смертной казни. Те же расстрелы при любой попытке бежать.
И, как у красных слово «буржуй», под которое подходит все, что не носит косоворотки, так у белых слово «социалист», под которое подходит все, что не носит военной формы.
Меньшевик, эс-эр.
— Большевики «второго сорта»!
И — расстрел.
***
Реквизиция помещений и уплотнение населения.
Как и при красных, при белых вы не являетесь хозяином своей квартиры.
— Побуржуйствовали — и будет, — заявляют вам белые. И берут ваш кабинет под комнату для г. ротмистра.
Г. ротмистр помещается в вашем кабинете, его денщик у вас в кухне. К этому надо еще прибавить офицерскую жену. Существо грязное, привыкшее к цыганской жизни.
Едва въехав, она заподазривает вас в «большевизме» и беспрестанно грозит вам контр-разведкой.
Офицерской жене все кажется, что с ней дурно обращаются и не воздают ей тех почестей, которые ей полагаются, как офицерской жене.
— Мы для вас кровь проливаем, а вы для нас письменного стола жалеете!
— Кто же это «мы», сударыня?
— Мой муж! Это все равно.
К тому же, благодаря цыганскому образу жизни, офицерская жена стала очень «не чиста на руку». О, офицерская жена!
Ты заставляешь с нежностью думать о милой и простой «комиссарше».
И заметьте, что все это без каких-либо надежд на лучшее будущее. Без революционного энтузиазма, который заставляет смотреть снисходительно на неудобства сегодняшнего дня:
— Зато в будущем!
Просто потому, что делают «красные»!
— У красных вот как!
— Красные и не так еще поступают!
***
Белые слыхали, что у красных обращено усиленное внимание на культурно-просветительную деятельность. И белые туда же.
Во главе всех театров стоят офицеры.
— Да ведь красные заботятся о культурно-просветительном влиянии на рабочих, на крестьян. Вы то о культурном просвещении кого хлопочете? Буржуазии?
В Киеве организовалась «южная армия».
Исключительно из офицеров.
Еще и армия то была только в проекте.
А культурно-просветительная часть уже совершенно готова.
Встречаю офицера.
Ну что поделываете?
— Служу, батюшка. Получил место по культурно-просветительной части при южной армии.
— Да мне кажется, что  офицерам нужно только одно просвещение: стреляй без промаха.
— Ах, не говорите!
В конце концов «южная армия» так и не сформировалась. А  культурно - просветительный отдел при ней разошелся по другим армиям.

Влас Дорошевич

"Союзнички"-британцы в России тоже отличались.
На фото - убитые англичанами в Мурманске пленные красноармейцы.

1919 год