Глава 23
– Ух ты! Эй! Да оторвись ты от своих сказочек! – Лео ткнул Тима кулаком в бок.
Мстительный негодяй! В день рождения Хлои был далеко не трезв, но обиду накрепко запомнил.
– Страшных темных колдунов бояться перестал? – Первое, что взбрело в голову. Пусть довольствуется. Только этим. Поднимать голову и глядеть на наглеца – много ему чести будет.
– Угу, перестал. Лет в пять. А ссаться в кроватку – и того раньше. – Где ты такую книжку нарыл, а? Там еще такие есть?
– Какие? – Бывают моменты, когда он и вправду чувствует себя Темным из россказней простолюдинов: Лео сдуру подставляет лоб под щелбан, а он – отвешивает и смеется. – Для воображающих себя героями деточек или для выживших из ума взрослых? Да полным полно.
– Придержи язык! – В глазах Лео прямо-таки детская обида. Наверное, так же смотрела бы Хлоя, если бы услышала честное мнение о своих феечках. – Это ж почти как «Рассказы о Хангюне»! Ну, этот ихний де Гаст, когда был еще оруженосцем, в одиночку вражеский авангард задержал до подхода основных сил, почти как Хангюн, который в пятнадцать лет выступил один против сотни.
– А кто враги? – Он откинулся на спинку стула, предвкушая развлечение.
– Да дикари какие-то. Вот, написано: дикие горцы.
– А у Хангюна?
– Тоже дикари.
– Просто дикари? Ты ж вроде как историей интересуешься. И когда речь идет о нынешних событиях, вполне грамотно их анализируешь. – Он невольно скопировал профессора Станли. Да ну и ладно, так еще забавнее. – А тут ведешься на сказочки. И требуешь, чтобы ради твоих сказочек я оторвался от своих.
Лео сверкнул глазами из-под нахмуренных бровей. Попался!
– Темный, я из-за таких вот сказочек, – припечатал кулак к раскрытой странице, – чуть не сдох. – Возомнил себя Хангюном и очертя голову полез в драку.
– Ну и дурак. Могу только посочувствовать.
– Себе посочувствуй. Намного умнее, что ли?
– Глупее. Потому что тоже полез напролом. Потому что сейчас пытаюсь что-то доказать мальчишке из черни. Ну и потому что сразу не выгнал тебя взашей из своей комнаты. Ты мне мешаешь.
– Читать про девок с крыльями? – Лео раздраженно фыркнул. – Дело, понятно, важное, а может, даже интересное, но я-то думал, мы настоящим делом займемся, пока лишних глаз нет.
Вся лисчикина семья в сопровождении Фло, Мэй, Эллы, Кевина и Эварда отбыла в главный столичный храм на богослужение по случаю какого-то значительного здешнего праздника. Какого – он не знал. Не вдумывался. Ему достаточно было того, что занятия отменили.
И того, что он понял, когда на днях Лео привел его к здешнему домашнему алтарю. Тоже в старом дворце, но галерея ведет в противоположную от библиотеки сторону. Очень похожая галерея, разве что в первый зал не заставлен шкафами и потому кажется больше. В стенах устроены ниши. Двенадцать (он зачем-то посчитал). В каждой нише – мраморная статуя в половину человеческого роста, мужчины и женщины в одеяниях, не похожих на те, что носят в этой стране сейчас.
– Божества тутошние, – с важным видом знатока, но без особого почтения внес ясность Лео. – Ну, не все, а самые почитаемые. Притом что взаправдашними божествами не считаются, и думать о таком не смей. Их называют святыми. А бог тут один. Пойдем покажу.
И потащил его дальше, не дав толком рассмотреть статуи. Ну да, Лео – не Гарт. Тот бы про каждую складочку на одеянии каждого святого рассказал. Лео всегда спешит, Гарт тоже не медлительный, но зануда. Кто хуже?
Он поколебался. Можно ли входить в святилище чужой веры просто так, из любопытства? Прислушался к себе. Нет, присутствия иной Силы он не чувствует. Но ведь место проведения ритуалов сродни Алтарям Дракона. Каждый домашний алтарь должен нести хотя бы крошечную частичку Силы… Или это тоже заблуждение?
Сила здесь есть. Понятная ему. Та же, что разлита по всему дворцу, ничто ее не умножает, ничто не заглушает…
– Во, любуйся. – Лео распахнул двустворчатую дверь.
Это помещение можно было бы назвать копией нижнего зала библиотеки. Если бы не единственная внушительных размеров хрустальная люстра ближе к дальней стене вместо десятков газовых рожков, стилизованных под листья плюща. Если бы не молочно-белые стены вместо навязчиво зеленых. Если бы не многоцветные витражи – все те же изображения мужчин и женщин в нездешних одеяниях – вместо обычных стекол. Не картины в простенках, с такими же – или очень похожими – мужчинами и женщинами. Не роспись сводов потолка – снова мужчины и женщины, будто бы собравшиеся на большое торжество. Никаких шкафов – только несколько скамей красного дерева – а вот тут в резьбе угадывается хорошо знакомый плющ, равно как и в деревянном обрамлении двух высоких, в рост человека, узких ниш под люстрой. И снова – изваяния мужчины и женщины. К ним вел подиум в три ступени высотой.
– Это их главный бог. То есть единственный. А рядом мать бога, но почему-то не богиня. Я так и не понял… Хотя почему бы и нет? У нас ведь рассказывают, что основатель Первого королевства вышел из яйца, что оставил людям Великий Дракон, то есть был божеством, а женился на обычной женщине… – Перехватив его пристальный, слишком пристальный взгляд, Лео поперхнулся и уточнил: – Ну, то есть знатной, исполненной всяческих добродетелей и высокомудрой, но не богине. – Редко он бывал таким покладистым. Значит, ему и вправду не терпится что-то показать.
Он замер в центре зала.
Красиво. Необычно. Хочется побыть. Но средоточье Силы – не здесь.
– Пойдем еще кой-куда отведу. – Лео торопил, ему не терпелось поделиться тем, что он успел выяснить.
Винтовая лестница – чему удивляться? Да, два крыла старого дворца повторяют друг друга в точности. Только верхний этаж библиотеки заставлен шкафами так плотно, что по нему можно бродить, как по лабиринту, а этот пуст. Ничего кроме пары гобеленов с все теми же фигурами святых и инструментом в их сени. Что-то вроде пианино, но клавиатур три, одна над другой. Когда он искал ноты (все-таки интересно, кто эти Бруно и Моретти, из-за которых кипят такие страсти), под руку подворачивалось много всяких книг по истории музыки. Читать было некогда, но одну-другую он проглядел. И запомнил: в храме принято играть на органе.
Хотелось дотронуться – только дотронуться! – до диковинного инструмента. Но он почему-то не посмел.
А Лео тащил его дальше.
– Идем, идем! Сдуреть можно, правда? Тут чуть ли не два моих дома со всеми пристройками – и нету ничегошеньки!
И действительно, они прошли по всем галереям, миновали галерейки – только крашеные все в тот же желтовато-белый цвет стены, и больше ничего.
– У вас такие же здоровенные дома, а, Темный?
Немаленькие. И тот, в котором он жил, и те, в которые приезжал с отцом для проведения обрядов, а прежде – с отцовой женой. Пока она вела неторопливую беседу с хозяйкой дома и другими гостьями, ему надлежало познакомиться с молодыми господами – мальчишками его возраста. Познакомиться – непременно подраться. Зачинщика из него ну никак не выходило (хотя отец одобрил бы), но давать отпор он научился довольно быстро.
Он ничего не ответил на вопрос. Но Лео, похоже и не ждал:
– Не, ну ты погляди, в библиотеке один шкаф другой подпирает, а тут… А может, в ихних алтарях нельзя держать что-то кроме предписанного? Или чтобы такие как мы не шатались… – Он вроде как и рассуждал, но всерьез не задумывался. Его болтовня сначала слегка раздражала, а потом начала сбивать. – А вдруг мебель нарочно вынесли, чтобы…
– Замолчи.
Неизвестно, что услышал в его голосе Лео, но и в этот раз повиновался мгновенно.
Он приложил руку к глухой стене, за которой как будто бы билось сердце. Сердце, омытое чужой кровью. Похожее – но не точно такое же – чувствовалось дома, в Зале Единения. Но не уходило наверх, в комнаты, а оставалось под землей. Или уходило, просто он еще не научился слышать настолько явственно?
– Пойдем отсюда, – приказал он.
И Лео снова не заспорил.
Тем же вечером он провел обряд на крови. Пара минут потребовала всех сил, что ему удалось в себе найти. Прежде чем тебя допустят к первому посвящению, ты должен научиться защищаться от воздействия чужой Силы. Единственная наука, которая давалась ему довольно легко, без борьбы с собой. Поставить защиту другому – сложнее. Но не сложнее, чем забрать боль. Сила, что жила в этом доме, в первые мгновения отчаянно сопротивлялась. А потом как будто бы узнала его, смирилась. Не навсегда. И то благо: неделю-другую можно не беспокоиться, что она потянется к Хлое. Лисичке с ней не совладать, она ведь не умеет ворожить на крови. А без этого ни ее собственная Сила не поможет – совсем маленькая и слишком светлая, ни их бог и святые – возможно, где-то их присутствие и ощущается, но не здесь. Здесь правит иное.
Может быть, там, у их главного алтаря, Хлоя и получит какую-то защиту. Но он больше верит в ту, что поставил сам.
– Ладно, давай в библиотеку. Они говорили, что вернутся к обеду. Так что час-другой у нас есть.
– Добрый день, молодые люди. – Едва они сделали пару шагов, как их перехватил Гарт. – С праздником вас не поздравляю, вы же принципиально иной веры. Меня можете тоже не поздравлять, я не то чтобы атеист, но честно оцениваю глубину своих религиозных убеждений. Точнее отсутствие оной. Посему позволим себе, не терзаясь угрызениями совести, предаться весьма греховному с точки зрения наших священнослужителей занятию – побряцать оружием. – Осклабился, делаясь похожим на лиса. Молодого лиса, осознающего свою силу и свое главенство.
Лео поморщился, не скрывая досады и раздраженно поглядел сначала на одного (принесли демоны!), потом на другого (если бы ты не медлил!). Тим безразлично пожал плечами. Полтора-два часа все равно ничего не решают.
– Проще говоря, – вкрадчиво продолжал Гарт, откровенно радуясь замешательству учеников, – в зал, да поживее. Заодно, – смерил взглядом Тима, – аппетит нагуляете.
Впрочем, на этом куражиться почти что прекратил: вместо того чтобы выставить их друг против друга, с чего обожал начинать тренировку господин Эвард, а уж потом, изрядно уставших, «дожимать рукой мастера» (опять же по выражению начальника стражи), Гарт принялся за Лео сам. И темп задал спокойный, одернул ринувшегося было в атаку торопыгу:
– Продолжишь в том же духе – насадишься на мою шпагу, как перепел на вертел, – вот голос у Гарта почему-то был гнусавый, жди подвоха.
– Так защитный колпачок на что? – Лео недобро прищурился. – И где ты видел перепелов, которые сами бы на вертела насаживались?
– А ты уверен, что тебе не придется однажды вступить в настоящий бой? И что же, не обнаружив пресловутого колпачка, сдашься? – тоже прищурившись, прогундосил Гарт. – Или насадишься, подтвердив мое подозрение, что ты глупее перепела? Мой учитель говорил: «Кто боится оружия противника – тот проиграл, кто не боится – погиб», – еще более гнусаво заключил он. Вот в чем дело! Изображает своего наставника. К которому явно не испытывает уважения. Интересно, а как Лео будет вспоминать о Гарте через несколько лет? И доведется ли ему биться по-настоящему?
– Хочешь проверить? – недобро осведомился «перепел». – Ну, боюсь я или нет?
– Хочу. – Гарт сдернул колпачок и швырнул, целя противнику в нос. Лео отшатнулся, тоже сорвал колпачок, укололся. Шпага издевательски звякнула о каменные плиты пола.
– Ну хоть с реакцией все в порядке, – гнусавость из голоса Гарта исчезла, недовольство стало еще демонстративнее. – А сосредотачиваться на задаче, а не на своих эмоциях как не умел, так и не умеешь. Отдыхай. – Кивком указал на скамью у стены.
– А когда бы я устал? – Лео ловко подхватил оружие и приготовился атаковать. Правда, хватило ума не кидаться очертя голову, а ждать команды.
– Не знаю, когда, но устал, – отрезал Гарт. – Тим! – и приготовился надеть на шпагу колпачок.
– Не надо. Я тоже хочу попробовать.
Давно пора прекращать игры и начинать тренироваться по-настоящему, но это зависит даже не от Эварда – от принца. Хорошо, что Гарт оказался не таким опасливым. Может, удастся убедить его и вечерами тренироваться без идиотских предосторожностей.
– Условие понял? Не наращивать темп. Тим?
– Да. Я услышал.
Несложно. Куда труднее заставить себя не только защищаться, но и атаковать. Гарт тоже быстро это заметил:
– Соберись и работай! Что ты как кукла тряпичная?!
Странно, но окрик помог собраться.
– Ур-ровень! – ожесточенно рыкнул Гарт, когда шпага (как снова не вспомнить господина Эварда) «проткнула небеса».
Они десятки раз и проговаривали, и испытывали на примере: если целишь по диагонали в плечо, а у твоего противника достаточно выдержки, чтобы не выставить блок, шпага пройдет над головой. Но одно дело тренировочное оружие…
– Повторишь подобное – тоже отправишься отдыхать.
Нужно держаться увереннее, иначе не видать ему нормальных тренировок… возможно, никогда.
Решимости хватило ненадолго, до того момента, когда клинок едва не задел плечо Гарта.
– Ты меня атакуешь или мою шпагу?! Что ты вообще видишь перед собой? – наставник картинно падает на скамью рядом с Лео, выказывая полное изнеможение. – Да, все становятся неуклюжими, впервые сменив тренировочное оружие на боевое. Однако таких болванов я еще не встречал.
Что он видит? Именно в этот момент взгляд – не в первый раз – зацепился за самую ненавистную… Гарт, наверное, скажет – деталь интерьера. Да, для них это просто деталь. Помощник начальника стражи хотя бы не врет, что верит в богов – даже в своего бога. Во что верит принц – не угадаешь. Но это не дает ему – никому из них! – права осквернять чужие символы!
– Попробуем еще раз.
– Когда просят, говорят «пожалуйста».
– Э-э-э, сейчас моя очередь!
– Если мы будем упражняться в препирательстве, я ухожу.
– Ну как не уважить такую бесподобную, прямо-таки неотразимую наглость? – Гарт потянулся, неторопливо поднялся, бросил Лео: – Не возмущайся, мой пернатый друг, сейчас я этому дивному фазану быстренько крылышки укорочу, а потом за тебя примусь.
Атака в начале поединка – этого Гарт точно не ожидал. Равно как и последующего ухода в глухую защиту… отступления.
– Темп! Спокойнее!
Поздно: у него за спиной камин, провал, ощетинившийся маленькими, как у игрушечных солдатиков, пиками решетки. Достаточно отшатнуться, выронить шпагу, освободившейся рукой столкнуть с каминной полки часы.
Равновесие не удержал. Угодил головой в камин – у Лео и Гарта теперь будет повод вдоволь посмеяться. Особенно если…
Он приподнялся, машинально зажимая левой рукой правое плечо. Да и пускай смеются! Часы – вдребезги, осколки, погнутые стрелки, один из медных драконов тоже покривился, как будто бы кусает себя за хвост.
– Ой… – выдохнули у него за спиной.
Одна из способностей лисички – появляться там, куда ее не звали, тогда, когда никому и в голову не пришло бы позвать!
Кинула испуганный взгляд на Лео и, кажется, поняла – все или многое.
– Лучше бы вы подрались!

Тим не сдался – ему просто надоело спорить. Это стало ясно, когда он попытался закрыть дверь своей комнаты перед носом Лео. Тот к подобному повороту событий готов не был, но все же успел поставить ногу на порог: видать, попривык к выкрутасам чокнутого и, сам того не замечая, постоянно держал с ним ухо востро.
– Эй, долбанутый, я, между прочим, слово дал!
– Кому? – Он посторонился, впуская нежеланных гостей. Дурной знак. Любое проявление сговорчивости – дурной знак, давно уже сомневаться не приходится. – Я не хочу ничего вам объяснять. И не должен. Но вы не просто навязчивы – вы глупы до безумия.
Отец, старшие братья, учителя – рядом с Лео, когда он еще имел право зваться настоящим именем, было предостаточно людей, которые по праву командовали им. Но никогда и никто не говорил с ним свысока. До сегодняшнего дня он, оказывается, и знать не знал, как это вообще – свысока. Да, Тим не позволял забыть о различии между знатным человеком и простолюдином, но в таком тоне даже он не…
Лео захлестнул холод. Гнев? Он хотел бы думать, что гнев. Но это больше походило на страх. Ощущение, что ты стремительно уменьшаешься и вот-вот исчезнешь, если раньше тебя кто-нибудь мизинцем не прихлопнет, а конец все равно один. Оставалось надеяться, что мальчишка ничего не заметил. И не отводить взгляд, ни в коем случае не отводить.
– Что бы ни говорил ваш принц, – Тим выделил голосом слово «ваш», – вы не должны ко мне прикасаться. Тем более – без моего позволения. Тем более – если пролилась моя кровь. Я посвященный. Обычные люди для посвященного – ничто. Или даже хуже, чем ничто, – скот, который живет и умирает по воле господина.
Слова – будто бы из идиотской книжки про каких-нибудь кровососов, хочется выдать едкий ответец, но он застревает в глотке.
– Я убивал людей. Я пил человеческую кровь. А такую, как ты, – Тим поглядел на Хлою, тоже в упор, в упор, как нельзя смотреть, если не хочешь оскорбить, – мне подарили. Догадываешься, для чего?
Девчонка резко качнула головой, словно отгоняя наваждение, – и юркнула в гостиную. На Лео вдруг навалилась дикая усталость – ни пошевелиться, и язык не ворочается. Неужели можно вот так, простой болтовней, заставить человека отдать силы? Тогда всему, что наговорил этот свихнувшийся урод, тоже придется поверить.
Хлоя вернулась через минуту с каким-то ящиком, обтянутым черной кожей… откуда такое взялось у них в гостиной? Выглядит знакомо. Точно! Третьего дня девчонка хвасталась, что ей доставили из мастерской заказ – сундучок для лекарств «как у тети Фло, но поменьше». Оказывается, она уже и наполнить его успела. Предусмотрительно, ничего не скажешь!
Силы появились так же резко, как исчезли. А вместе с ними ожило намерение приложить болезного башкой о стену, чтоб или очухался, или мозги вон. Жаль, девчонка влезла поперек – выхватила из своего сундука бутылек, белый лоскут, сунулась к Тиму. И вроде как застала его врасплох (уже радость!): на время, пока она промывала рану, Тим окаменел. И только когда метнулась к столу, к сундуку за очередной склянкой, отмер, отступил, прижался спиной к стене.
– Стой где стоишь! – выкрикнула Хлоя. – Не хочешь, чтобы к тебе прикасались, – прекрати так к себе относиться! Так, как к тебе относились эти т-твои… тоже посвященные, или как их еще у вас называют?! Живи, как хочешь, только не издевайся над собой!
Ее трясло, но не от страха – от ярости. Лео такое уже видел и боялся увидеть снова. Казалось: Хлоя подойдет к Тиму, ударит. Подошла. Не ударила. Обмакнула дрожащие пальцы в бальзам (интересно, почему у тетки Фло снадобья всегда премерзкого цвета, это вот – болотного… хоть пахнет не отвратно, и то счастье!) и дотронулась до раны неожиданно робко.
– Я сам.
– Закрой рот… посвященный! – Хлоя уже не кричала – шипела, но Лео видел: ярость переходит в бешенство. – Все. Иди отлеживайся. Я без всякого ведовства знаю, что завтрашние занятия дядя нипочем не отменит. И сегодняшний прием – тоже. Рана не такая уж пустячная. Но он очень зол на тебя. А еще больше – на то, что ты так ничего и не понял. Плевать ему на эти часы. – Она всхлипнула… демоны, лучше припадок бешенства, чем девчоночьи рыдания! – Мы тревожимся, когда ты болеешь, а ты делаешь все, чтобы не выздоравливать.
Тим смотрел на Хлою. Молча. И взгляд его был непонятный, застывший… неживой. Опасности Лео не чувствовал, но на всякий случай подошел еще ближе, чтобы встать между ним и Хлоей – а вдруг?
Нет. Если кто-то здесь и может напасть, так это лисичка.
– Хочешь, чтобы тебя боялись? Ну так ты своего добился – я тебя боюсь. Только не из-за твоих россказней. Я знаю, что ты убивал, когда кто-то держал тебя за руку и направлял. Тот, с кем тебе было не справиться. И кровью тебя напоить можно только так, как мы поили водой и микстурами, когда ты решил во что бы то ни стало сдохнуть. И девчонку ту… да ты скорее на ее защиту встал бы, я что, тебя не знаю?! – в голосе Хлои прорезались знакомые Лео истерические нотки, но она не ослабела, нет. Ему вспомнилась дева-мстительница из давешней лисичкиной сказки. «И не нужна ей была кованая броня – ее броней была справедливость». – Но ты считаешь сильными и достойными тех, кто насилует, убивает, пьет кровь! Еще скажи – человеческую плоть жрет.
Тим вздрогнул. Едва заметно, но от Лео это не укрылось. А Хлоя смотрела будто бы сквозь него – и видела что-то свое. Но тоже жуткое.
– Если бы ты был, как они, ты был бы счастлив! И да, никогда не попал бы сюда! Что, дать тебе крови, чтобы ты напился и сравнялся с ними? Или дать нож – убей! Убей и успокойся уже! Моей жизни тебе будет достаточно, чтобы почувствовать себя сильным?
Хлоя захлебнулась воздухом, закашлялась так, что Лео страшно сделалось: еще чуть-чуть – и она задохнется. Потянулся было за графином – плеснуть воды, но передумал. Сейчас к ней лучше не подходить. Даже ему. Исподтишка глянул на Тима: тот казался поднятым волей колдуна выходцем из могилы.
– Скажи, те, кого они убивают, хотя бы вооружены? Могут за себя постоять? А за девушек может кто-то вступиться… кто-то у кого есть власть, кого послушаются эти твои п-посвященные? – последнее слово она не выговорила – выплюнула, как будто оно ядом опалило ей горло. – Нет?! Твои сильные убивают тех, кого сделали слабыми. Ты хочешь быть таким же. И поэтому я тебя боюсь! До отвращения!
– Все не так просто, – Тим откачнулся от стены, сделал шаг к Хлое, заговорил спокойно и мягко, как всегда… всегда, когда с кем-то из них случалась беда. – Это трудно объяснить. Помнишь сказку о драконе и его жертвах?..
– Проклятый всеми демонами ублюдок! – Лео рванул его за плечо. Угодил пальцами во что-то липкое, брезгливо отдернул руку – и только через пару секунд сообразил, что это бальзам, смешавшийся с кровью. – Ты себе самому признайся, а заодно и нам, если снизойдешь до врагов и черни, – кто мы для тебя на самом деле такие? Если быдло, скотина в загоне, которой вы пускаете кровь, когда оно вам нужно, – держись в стороне. Будем расшаркиваться по-светски, коль без этого совсем уж никак. Но заявляться со своей ворожбой, когда кто-то из нас захворал, – не смей. И брехать, что ты виноват, когда виноваты мы…
– Не тебе решать, – мягкость ушла, спокойствие осталось.
– Мне.
Они стояли друг против друга, Хлоя, повинуясь взгляду Лео, отступила за его спину. Все-то ты понимаешь, маленькая сестричка. Не бойся.
– Я называл тебя слабаком. Прости. Ты сильнее этих, которые тебя пытались сломать ради каких-то своих вывертов, а когда не получилось – просто выкинули. Что-то мне думается, песенка твоя тут ни при чем. Имей в виду – я прошу у тебя прощения в первый и в последний раз. Тебе сколько сейчас?
Тим не отвел взгляда. Просто моргнул – и стал похож на удивленного ребенка. Всего на мгновение. Но Лео этого хватило.
– Лет тебе сколько, спрашиваю.
– Пятнадцать, – поколебавшись, ответил Тим.
– Когда исполнилось?
– Еще не исполнилось. Через две недели.
Лео минуту помедлил, что-то высчитывая. Тихонько присвистнул.
– Ничего себе! Выходит, ты Дракон? – Тряхнул головой. – А и демоны с тобой. Важней, что мне еще в прошлом месяце шестнадцать стукнуло, а тебе до сих пор четырнадцать – он ухмыльнулся.
– И ты – Кролик, – никогда не угадаешь, что развеселит этого психа. Только зря он сейчас забавляется!
– Я – твой старший. Не потому, что так хозяин сказал. А потому, что так оно и есть. Я это знаю. И я отвечаю за каждую твою выходку. Наравне с тобой, если не больше. – Оказывается, говорить на языке этого вельможи помоечного проще простого. – Так что молчи и слушай. Я уже врубился, – он снова перешел на привычную речь предместий, чтобы заставить фазана (вот ведь Гарт!) брезгливо ежиться, – что эти твои мясники ворожат на чужой крови и жизни. И много наворожили? Просрали войну, тебя вот отдали как откуп… меня-то – чтобы срамоту свою прикрыть, а тебя, всего из себя такого бла-ародного, посвященного и все такое – думай, для чего. Небось уже придумал. Ведь нам врали, врали напропалую! Думай, думай еще, библиотеку тутошнюю вверх дном переверни. Повезет – додумаешься. Я – нет, я же простолюдин, я мало что знаю, да и мозгами меня, надо понимать, Дракон обделил! – Лео снова замахнулся от плеча, Тим не шелохнулся, удар пришелся по стене. Больно, демоны их всех раздери! Ну и хорошо, что больно, хоть в башке прояснилось. – Но что понял – скажу: эти твои хлещут чужую кровяку как не в себя и трахают безвольных девок! А ты, ублюдок дохлый, всякого, кому плохо, – просто плохо, а не хуже, чем тебе! – спасаешь, кусок своей жизни отдаешь – а спасаешь. Да ты сильнее нас всех, всех, кто есть в этом доме, ур-род! И как бы ни кобенился – честнее. Тебя проще пришибить, чем превратить в чудовище, в мразь, в лживую…
– Замолчи, – Тим не потребовал – попросил.
– Колдун поганый, – буркнул Лео: его гнев моментально улегся. Точно – колдун.
– Вы и вправду не понимаете, о чем говорите, – теперь он не выхвалялся… какое там! – не скрывал печали. – Но и я мало что понимаю.
– И не успокоишься, пока не поймешь? – с вызовом спросил Лео.
– Не успокоюсь.
– Нашу помощь примешь?
– Если я скажу, что не приму, успокоишься? – в тон ему поинтересовался Тим.
– Не-а, не успокоюсь, – весело ответил Лео. – Но оцени: я хотя бы спросил. А ты со своей помощью лезешь вообще не спросясь.
– Впредь спрашивать? – Тим тоже насмехался. Еще один его дар – насмехаться – и не обижать. Демоны, да как он вообще человеком-то стал, когда вокруг были эти самые демоны, которые рвали его на куски!
– Все равно ведь не станешь, – Хлоя вздохнула, – ты не умеешь себя беречь. И помощи не попросишь. И то, что с тобой случилось не по твоей воле… ты ведь и вправду считаешь себя виновным. Вроде как у ваших это достойные поступки, а тебе плохо. – Она снова выцепила из сундука все тот же бутылек, бросила на Лео хмурый взгляд через плечо: дескать, думать надо, что творишь. – Ты в бреду говорил… мне тогда это бредом и показалось, такого ведь быть не может, не должно! – Склянка выскользнула из ее пальцев, побрякала по полу и закатилась под шкаф. – А я сразу должна была поверить, я ведь видела! – с ожесточением вышептала она. – Шрамы видела. И раны тоже. – Почему-то она снова злилась на Тима. – Снимай свою рванину, некого тут стыдиться. Мне надо твое плечо нормально обработать. – Чуть ли не носом уткнулась в сундук, прикрикнула, не оглядываясь: – Ну?!
Пальцы Тима будто бы одеревенели, как после долгой ворожбы. Ясно же, присутствие девчонки его стесняет. Может, сказать ей, чтобы выметалась, сами управятся?..
Нет, не в Хлое дело. Ну, то есть, не только в ней. Вспомнилось, как по первости в холодный пот кидало, если случалось перехватить сочувственный взгляд хозяйки или услышать шепоток служанок – слов он не понимал, но и так все ясно было. Им-то что, добрым-сердобольным, повздыхали и занялись своими делами, а ты ходи, как оплеванный. Хотя он обычный мальчишка из предместья, без этих вот… драконьих замашек. Его не калечили… не убивали. Тим куда сильнее должен бояться жалости. Демоны, демоны, демоны! Как себя ни поведи – все равно будет погано, и Тим это заранее понимал! И – вот ведь поганец – оберегал не только себя от жалости, но и их от этого кошмара. Не уберег.
А если терять нечего, то и ловчить не к чему.
– Они конченые мрази, что ни говори, – выцедил он сквозь зубы. – Понятия не имею, как ты теперь должен вывернуться, чтобы убедить меня в каком-то там предназначении твоих посвященных и прочей гнуси… – Как ни старался говорить ровно, все равно невольно сделал ударение на слове «теперь».
Сказал и отвернулся. Пусть хотя бы лица его сейчас никто не видит. Когда он подумал про то, что Тима на куски рвали, он еще не представлял, насколько это правда.
В тишине тихонько позвякивали стекляшки, шуршало платье Хлои, сердито сопел Блик – его обделили вниманием, и сообразительный белый демоненок, похоже, затаил обиду до лучших времен. А черному все нипочем, шляется опять где-нибудь в компании родителей или брата, не то давно подал бы голос. Все-таки Блик – другой. Ведь не хуже Волчонка дверь лапой открывает. А все равно сидит – не высовывается. Он отличается от Волчонка… да настолько же, насколько Тим от него, от Лео! Но черному хотя бы не одиноко.
– Что ты делаешь? – растерянно спросил мальчишка. Или испуганно?
Лео обернулся. Хлоя держала раскрытую ладонь над раной, взгляд – почти как у Тима, когда он ворожит, разве что глаза цвет не поменяли. Они и так колдовские.
– Подожди, – с трудом выговорила она. – Ты не чувствуешь?
А вот у Тима глаза посветлели. Он положил руку поверх лисичкиной лапки. И держал минуту, другую, третью. Отпустил. Но тут Хлоя схватила его за руку.
– Теплая! Тим, у тебя рука теплая! И рана закрылась! Ты что, врал, что не можешь себя лечить?!
– Нет. Не могу. – Мальчишка чуть ли не наощупь, как незрячий, добрался до кровати, лег. – Это мы вместе, понимаешь? Ты забрала боль. А я направил твою силу – и рана закрылась. Тебе самой… – он судорожно вздохнул, – тебе не было больно?
– Вначале жгло, но совсем чуточку, больше щипало, а потом просто тепло стало. – Хлоя не подошла – подкралась, привычно уселась на полу. Ну девчонка! Неужто у нее еще силы на сказки остались? Точно родня лисам-оборотням!
Но она не торопилась начинать. То сминала, то расправляла оборку на юбке. Отваживалась на что-то. И – отважилась: быстро положила руку Тиму на плечо. Не на правое, пострадавшее сегодня, а на левое, на след от ожога. Маленькая ладошка прикрывала не больше половины. Лео стало не по себе. А Хлоя попросила – почти спокойно:
– Не сердись.
И даже – вот чудно-то! – засмеялась:
– Думаешь, я не догадалась, что ты меня вылечил? И как бы я не догадалась, если раньше недели не было, чтобы у меня голова не болела? Ты знаешь, сколько у меня перебывало докторов со всякими учеными степенями? И все глубокомысленно изрекали, что это последствия травмы, пичкали микстурами и порошками, которые не помогали ну вот ничуточки. – Всхлипнула. Да что же с ней такое? То на слезы ее тянет, то на смех. – Вы оба умники-разумники. И ни один, ни второй не задал себе вопрос, как две принцессы оказались на военном корабле! Вы вашу-то императрицу кроме как на картинках видели?
– Еще на фото в газетах. Представь себе, у нас пользуются техническими новшествами, – Тим попытался отвлечь ее от чего-то… от чего? Что он почувствовал.
– Не могу я одна оставаться, – не позволила сбить себя с толку Хлоя. – Без дяди, без Рика! Иначе все, понимаете? А тетя – при них.
– Сообразил. Потому и спрашивать не стал.
Ну вот, только-только перестал завидовать выкормышу Темных – и опять! У него, у Лео, и мыслей-то подобных не было!
– Я не должна была выжить, понимаете? Еще десять лет назад должна была погибнуть, тогда никто, никто не уцелел, кроме меня. И голова с тех пор болит… болела. Даже тетя Фло ничего с этим поделать не смогла. А ты – сразу. И кошмары забрал. Расскажешь – как?
Она провела ладонью по шраму. Не пожалела – помощи попросила. Ну, теперь этот фазан от гордости лопнет!
Тим закрыл глаза.
– Не знаю, – просто ответил он. – Правда не знаю, лисичка. Выдернул шип.
– Шип?
– Так почувствовалось. Ты не бойся, больше голова болеть не будет. При условии, что своими способностями научишься разумно пользоваться. Они пока не окрепли, надо осторожно. Вот в этом помочь попробую.
– И не будешь требовать, чтобы я тебе приказывала? – Хлоя снова всхлипнула.
– Забудь. Я тогда злился. Не на тебя. Просто ты не вовремя подвернулась. – Он улыбнулся. – Дар у тебя такой, ты знаешь?
Она кивнула, всхлипнула, растерянно прижала ладошку к губам – и вдруг фыркнула.
– Лео правду говорит – ты сильный. Так почему боишься быть добрым? У тебя нет к нам ненависти, ты врешь… то есть не врешь, а сам себя в этом зачем-то убедить пытаешься. Ненавидел бы – твои силы обернулись бы против нас, да еще как. – Судорожно вздохнула, положила на шрам вторую ладонь. – Мы тебе не враги, ты ведь понимаешь. И сколько бы ни твердил, что Лео предатель, ты и сам в это никак не поверишь. Когда и кого вы предали? А что ты за нас – так не за врагов же! Чем я или Лео можем угрожать Земле Дракона? – Перевела дух – и задала, сразу видно, самый главный вопрос: – Ну и почему сейчас тебе страшно?
Ничего себе! Девчонка, глазом не моргнув, назвала этого бешеного трусом – и он смолчал, даже не пошевелился. А ведь она давала ему время, помолчала так многозначительно… прям как дядюшка ее, лис старый, когда в разговор втягивает.
– Прежнюю боль не заберешь, так говорила нянюшка. Но можно забрать то, что осталось… сгладить воспоминания… кажется, так. И я чувствую – у меня получается. У тебя ведь тоже получилось…
– Потому и страшно.
Вот оно, значит, как! Чем ему тяжелее, тем спокойнее голос. Учтем… Снова не обдуришь ни на медяшку!..
А что же тогда было с ним в тюрьме? Или правильнее спросить – что сделали с ним перед тем, как отдать чужакам? Но пока лучше не выяснять, не тот случай. Он и так…
– Тим, почему? – Теперь и Хлоя испугалась, голосок задрожал.
– Никто не делал для меня того, что делаете вы. Никого не было рядом… – Он осекся.
– Почему страшно-то? – продолжала стоять на своем Хлоя. – Я не понимаю.
«Потому что мы не Стражи Дракона, связаться с такими, как мы, для посвященного, небось, жуть жуткая», – едва не съязвил, подчиняясь дурацкой привычке, Лео. Но наконец-то успел прикусить язык раньше, чем сболтнул гадость. Сказануть такое сейчас – встать вровень с теми, кто оставил Тиму эти отметины. Поди потом верни те крохи доверия, которыми он их одарил.
Тим молчал. Лео почуял: он и хотел бы досказать, раз уж отважился, но не находит слов.
Зато Хлоя нашла.
– Мы от тебя не откажемся. Ни за что на свете не откажемся. Ты ведь наш. Ти-им! Да услышь ты меня, наконец! Думаешь, я вас потерять не боюсь? В Лео я уверена – он не бросит. А ты так и норовишь…
– Ага. – Тим едва заметно улыбнулся, веки дрогнули, но открыть глаза он так и не соизволил… или не решился? – И все равно не получается.
– Что не получается?
– Бросить вас. – Помолчал, будто прислушиваясь к себе. – Лисичка, хватит. Я же предупредил: ты еще не умеешь правильно распределять силы, так и головные боли вернуться могут.
– А ты меня снова спасешь, – Хлоя ткнулась носом в его плечо. – И да, сам-то всегда и все просчитываешь, прежде чем начать ворожить?
Тим открыл глаза, осторожно отстранил мелкую, сел в кровати.
– Я давно подозревал, что няня тебя учила.
– Учила много чему, но объясняла мало. – Хлоя отвела взгляд, закусила губу.
– Дай руку, – потребовал Тим. – Лео, – кивком велел приблизиться.
Он понял, что надо делать – накрыл ладонью руку Хлои. На мгновение показалось: они трое – единое целое. Или не показалось? Опять ворожба? И зачем? Спрашивать не стал. Сам разберется. Теперь уж точно деваться некуда…
– Я сказал, что понимаю не так уж много, – Тим перевел взгляд с Лео на Хлою. – Понимал. А теперь – еще меньше. Но обещаю – ничего плохого ни с кем из вас… – смешался под перекрестными взглядами обоих, улыбнулся – уверенно, открыто, – ни с кем из нас не случится ни сегодня, ни завтра. Мы друг у друга под защитой. На пару дней хватит. Объяснять пока не буду. Дайте мне время до завтрашнего вечера.
– С перерывом на ночной сон? – скрипучим тоном тетки Фло осведомился Лео.
– Угу, – с иронической серьезностью заверил Тим. – С перерывами на визит высоких гостей, обмен мнениями о нем в нашем узком кругу и, если после этого сон не сбежит в ужасе из-под этого крова, – то и на сон.
Хлоя прыснула.
– Вместо того, чтобы рожи корчить, принесла бы того демонского зелья, что твоя ведьма варит, у тебя ж запас, – проворчал Лео. – Что-то мне в пророчества нашего колдуна верится.
– Пророчества – чушь, сказ… – начал было Тим – и расхохотался. Поморщился от боли в плече, выдохнул и пригрозил: – Как-нибудь пошутишь – а посмеются лягушки в ближайшем болоте, когда ты попытаешься доказать им, что человек, а не земноводное.
– Мальчишки, не вздумайте ни драться, ни секретничать, пока я не вернусь, – бросив обеспокоенный взгляд на Тима (он снова откинулся на подушки), потребовала Хлоя. И унеслась.
– А вот эта шутка попала в цель, – серьезно проговорил Тим, пялясь в потолок с таким видом, что Лео стало не по себе.
– Есть что сказать? – Ну да, больше десяти минут покоя – непозволительная роскошь.
– Не хочу… как это у вас говорят?.. сводить сплетни. – Выкормыш Темных холодно усмехнулся.
Э, к этаким фокусам мы уже попривыкли!
– Мог бы промолчать – молчал бы.
Чуть ли не минуту – драгоценную минуту! – или даже больше Тим что-то обдумывал, словно жалея о своих словах. И вдруг:
– Рассказать придется. Ты мне понадобишься. И ты должен знать, чтобы не оказаться в дураках. Но это ударит по лисичке.
– Ну так не рассказывай ей! – выпалил Лео и тут же спохватился: – Нет, надо рассказать. Она всегда говорит: если врать и утаивать, потом мы не сможем друг другу доверять. А кому ж нам еще доверять-то? – Демоны! Мало ли, что там такое! – Только сперва все выложишь мне.
– Расскажу вам обоим, – Тим поднялся. Не без труда. Ну и как он выдержит этот прием, чтоб их всех? И так серый был, а теперь чуть ли не зеленый. Лягушки, говоришь? – Обоим сразу. Но через пару дней.
– От кого ты защиту ставил? – Стукнуть бы его как следует, но тогда правды не дознаешься ни сегодня, ни завтра, ни через пару дней. Упрется – полсловечка не вытянешь. И с гостями, чтоб им икалось без перерыва, придется как-то без него сладить, на него ж сейчас чихни – он и с копыт долой. А не он ли в этих самых этикетах поднаторел?
– От любого, кто пожелает кому-нибудь из нас… ну, даже не плохого, а просто недоброго.
Кому-нибудь из нас… Эй, демон полудохлый, до тебя и вправду доперло, что ты – наш?
Хлоя не ворвалась – пробралась на мягких лапках. Ясно: прежде чем постучать (постучать!), слушала под дверью. Ничего не услышала (мы тоже слушать умеем, а Блик – и того лучше, умница, надо для тебя вкусняшек у тетки Эйб выпросить), насторожилась, огляделась…
– Вы чего?
– Чего? – с самым беззаботным видом переспросил он.
– Как пришибленные.
– Прекрати учить ее этим вашим словечкам, – с тем выражением физиономии, от которого вчерашний завтрак бунтовать начинает, заявил Тим. – Она маленькая и вообще принцесса.
Хлоя шумно выдохнула.
– Тим, я еще вот это у тети Фло выцепила. – Подала ему плоскую лиловато-синюю бутылочку не больше своей ладошки. – Сейчас пей. Боль часа на три утихнет. Через час идти, как раз успеешь перед этим отдохнуть. А через пару часов можно будет откланяться, не нарушая приличий.
Тим перехватил ее руку за запястье. Усадил рядом с собой.
– Эй, лисичка, чего приуныла? Выше нос!
И это он читает наставления о том, как правильно говорят благородные господа?!
– Мальчишки… – Ну вот, сейчас начнутся наставления. – Дядя Ник хороший…
– Мелкая, это я слышал. Хороший и замечательный. Папаша, воспитавший двоих сыновей. Их бы против воли в наше военное училище упекли… – Интересно, а он, этот хороший, от своих детей отрекся бы? Снова в башку лишнее лезет. Правильно они все говорят, и хозяин, и Гарт: надо думать о деле. – Короче, на один вечер я могу сделать вид, что поверил. Так чего с ума сходишь? Он же ж в гости приедет, а не на горячее нам его подадут?
– Ну вы ведь знаете, он вас жалеет. – Держать нос выше у лисички не получилось, а вот шмыгать им – преотлично. Такая сразу беззащитная стала, несчастная. Из-за какого-то сыча в эполетах!
– Угу, так жалеет, что ради своего интереса головами в дерьмо макнуть норовит, а потом вытащить и завопить во всю мочь: глядите, где они были! глядите, откуда я их спас!
Лео и Хлоя с ужасом и восторгом, восторгом и ужасом воззрились на Тима.
– Во, умеешь говорить как человек. А чего прикидываешься?
– Тим, что ты задумал?
– Ничего. – Он снова превратился в надменного истукана, только глаза озорно поблескивали. – Слишком много ему чести. Но не удивлюсь, если жалость твоему дяде Нику поперек глотки встанет.
– Ти-им!
– Не беспокойся, намеренно зла ему не причиню. И тем, кто с ним. Уйдут на своих ногах, как и пришли. Но пока работает защита, каждый, кто подумает недоброе, оказавшись рядом с нами, испытает несколько не очень приятных минут. Что это будет, я не знаю, но будет – это могу обещать.
– Ти-им!!! Почему ты раньше не предупредил? – Не рассердилась – огорчилась.
– Прости, маленькая. Впредь буду предупреждать. Э-э-э… – Он сделал вид, что задумался. – Надеюсь, ты не боишься лягушек?
– Не-а. Главное, чтобы ты не напортачил. Не слишком-то приятно сидеть за столом с крокодилом.

Глава 25
Хлоя подстерегла их в укромном уголке на повороте к столовой. Успокоительно обычная в своем простеньком серо-сизом платье, улыбка лукавая, сразу видно – лисичка собралась подольститься. Одной лапкой ухватила Лео за запястье, другой вцепилась в локоть Тима.
– Я уж забеспокоилась, что вы не придете. А сунуться побоялась, вдруг разбужу. Ну как вы?
– Как видишь, – Лео невольно покосился на свои руки в мозолях и ссадинах, – ва-аше высочество.
– Понятно, толком не отдохнул. Злой. Тим, а ты?
– Ты про отдых или про злость? – Он сделал вид, что задумался. – Если про отдых – понятия не имею. Уже забыл, как это – отдыхать. А если про злость – что, кому-то надо напакостить? Для этого злиться не обязательно. Даже наоборот. – Еще месяц назад Лео не поверил бы, что Тим умеет веселиться – вот так, без оглядки на вчерашние печали и предстоящие сегодня хлопоты.
– Угомонись, кому надо, ты уже напакостил, – в тон ему ответила лисичка и зашептала заговорщицки: – Я вот что думаю. Если бы вам вздумалось отоспаться, дядя позволил бы. Он на удивление доволен приемом. И, ясно, ничегошеньки не понял. Мы здорово прикинулись паиньками. Интересно, а гости довольны? Вы что увидели? Рассказывайте, да поживее. Я не дотерплю до конца ужина, просто лопну от любопытства.
– Что ты хочешь услышать? – спросил Тим скучающим тоном. А глаза заблестели ярче, чем у лисички.
– Ну вот я готова поспорить, что герцогиня поплатилась за высокомерие. Она вас все разглядывала, этак культурно-прекультурно, то есть украдкой, – Хлоя довольно похоже изобразила гостью, – а как за стол сели, к моему уху наклонилась и бухтит: не думаю, что ваших мальчиков можно будет вывести в свет. Да, говорит, его высочество хорошо их вышколил, но с туземной внешностью ничего не поделаешь, а это моветон. Такое мне выдала, представляете?! А уж что подумала, нам лучше не знать.
–И как ты ей ответила? – Лео почувствовал, как к щекам приливает кровь. А уж как был уверен, что ему плевать на мнение этого птичника!
– Посоветовала воздержаться от легких закусок, потому что основные блюда сегодня просто невообразимые, – ласково проворковала Хлоя. – И, заметьте, не обманула.
– Так это что же выходит, она твоим ядом отравилась?
– Своим собственным! Ну, а у тебя что?
– Да вы это не хуже меня слышали. А вот какая дрянь сычу поперек горла встала, не знаю.
– Все та же, – бесстрастно проговорил Тим. – Такие, как он, от своих планов не отказываются.
Хозяйка, приветливо им улыбнувшись, проследовала в столовую. А вот хозяин кинул подозрительный взгляд – дескать, чего топчетесь.
– Сейчас-сейчас, дядюшка, уже идем… Тим?
– Не знаю. – Он уже не шутил, не подначивал. – Не уверен. Поэтому можете пропустить мои слова мимо ушей или услышать и забыть, как хотите.
– Да говори ты уже! Вольно же вам, бла-ародным, слово на слово городить, пока эта башня не рухнет и по темечку не приложит!
– Если кому-то из них мы действительно не по душе, так это маркизишке. – И опережая неизбежные вопросы, заключил: – Не будем заставлять себя ждать.
– Думаешь, хозяин еще какое-нибудь занятие для нас придумает, чтобы времени не осталось по углам шушукаться?
– Так еще вчера придумал, ты же слышал. До нашего сведения довести не успел.

Момент, чтобы «довести до сведения» хозяин, по всему видать, выбрал не случайно: в самом конце завтрака, перед кофе… слишком поздно для того, чтобы испортить людям аппетит, но самое время для того, чтобы испоганить настроение!
– Лео, Тим, еще раз хочу поблагодарить вас за поведение на вчерашнем приеме, – с любезностью лиса, пробравшегося в кроличий загон, начал он. – Вы продемонстрировали безупречные манеры… к-хм… почти безупречные, не будем о мелочах. И это несмотря на возникшие у гостей проблемы, потребовавшие известной деликатности.
Они тайком переглянулись. Угу-угу, знал бы господин Тео, что именно они вчера продемонстрировали… и почему у гостей возникли проблемы. Лео едва удержался от ехидной усмешки. Да пускай измышляет какое угодно наказание, испортить им настроение кишка тонка!
– Не сомневайтесь, вы будете вознаграждены за прилежание и успехи, – хозяин очень удачно сделал паузу, которой Лео не преминул воспользоваться.
– Как-то раз довелось мне на выступление бродячего цирка поглазеть, там у одной тетки зверь был, вроде помесь волка с собакой. Через палку прыгал, на брюхе ползал, за хвостом своим гонялся потешно так. А в награду тетка давала ему кусочки сушеного мяса. – Он, подражая хозяину, помолчал. – Может, и придумывать ничего не надо? Послать кого-нибудь из слуг за сушеным мясом…
Рик расхохотался. Сюрприз так сюрприз!
– Лео… то есть господин Леонард несколько многословно, зато с использованием весьма уместного примера сообщает вам, что мы не нуждаемся в поощрениях. – Тим хищно улыбнулся. – Мы знаем, что и для чего делаем. Вы содержите нас, оплачиваете наше образование. Этого более чем достаточно.
– Дядюшка, ваши волчата заметно подрастают изо дня в день. – Рик откинулся на спинку кресла, смакуя кофе… и не только кофе. – Еще немного, и станут волками. Вы уже придумали, что будете с ними делать? В этом вольере, – он обвел глазами столовую, наверняка подразумевая весь дом, – их не удержишь. Так не пора ли выпускать их в мир – для начала ненадолго и под присмотром? Я готов приглядывать.
– Не торопи события. – Хозяин не выглядел ни благодушным, как Рик, ни раздраженным, чего можно было бы ожидать после очередной выходки так называемых воспитанников. – Им еще многому надо научиться. И в первую очередь тому, что никак не дается тебе, Лео, и, как я вижу, перестало даваться тебе, Тим. Выдержке. Самообладанию. Пока что терпения у вас хватает на один вечер, но потом начинается мальчишеский бунт, цель которого во что бы то ни стало показать безразличие к условностям. А значит, вы еще не взрослые. Что ж, продолжайте взрослеть, никто не торопит.
Он помолчал, собственноручно подливая кофе в свою чашку с такой сосредоточенностью, с какой обычно разве что трубку табаком набивал.
– Вам уже известно от господина Эварда, что дня отдыха теперь не будет. Он давно собирался научить вас бою без оружия, с тех самых пор, как увидел вашу драку и был неприятно впечатлен. Теперь благодаря тебе, Тим, нам удалось выбрать для этого удобное время. Итак, раз в неделю после завтрака. У тебя, Хлоя, эти часы будут заняты изучением одного из иностранных языков, так сказать, в соответствии со сменой некоторых векторов нашей внешней политики. С конкретикой определимся к концу недели.
– Дядюшка, уж так и говорите: его величество присматривает мне новую партию, – похоже, девчонка решила не отставать от них, и тоже дернула старого лиса за ухо. – Подальше от дома и от трона. Какое-нибудь небольшое княжество? Или вообще племя, союз с которым нам нужен просто до зарезу?
– Хлоя, будь скромнее, твой политический вес невелик…
– Может, потому, что я еще маленькая? – Лисичка вскочила из-за стола, обогнула его, покрасовалась мгновение-другое и юркнула за спинку кресла Лео, не иначе как напрашиваясь на одобрение своего старшего. «Эй, мелкая, прекращай все это – напоказ, знаешь ведь, что одобряю!»
– Леонард, – ну вот, теперь и хозяин будет звать его этим именем, громоздким, как старинные доспехи – нынче ночью он, чистя их, все пальцы стер, – соблаговоли не подавать Хлое дурного примера ни в поведении, ни в словах. Итак, с утренними занятиями определились. После обеда ты, Лео, отправляешься к себе или в библиотеку, как будет угодно. Список книг, которые тебе необходимо прочесть до конца года, господа профессора тоже предоставят на этой неделе. Тим, Хлоя, у вас занятия с маэстро. Тим, тебе придется потрудиться, чтобы вернуть расположение этого достойного человека.
– Достойные не кляузничают, – мгновенно парировал Тим.
– Дети, создается впечатление, что вы заключили пари, кто из вас первым сумеет довести меня до вспышки бешенства. Не выйдет. Вы еще, – он усмехнулся, промелькнуло что-то такое, как у лисички, – волчата. А посему вам предстоит долго и старательно учиться. После дневных занятий у вас до ужина будет оставаться пара часов. И их вы, разумеется, посвятите вечерним занятиям.
«То ли нет фантазии, то ли ее избыток», – подумал Лео, но промолчал: нечего нотацию затягивать.
Хозяин, наверное, подумал о том же самом – нечего. Коротко распорядился:
– Пойдемте.
К кому обращен приказ, уточнять было излишне: господин Тео тверд в своем намерении делить ответственность на троих.
Лео давно познакомился со всеми уголками парка и сада. Но на здешний задний двор не забредал – и только сейчас понял, какой бешеный ритм жизни задал хозяин. Даже любопытство почти что сдохло – не простиралось дальше оружейки и библиотеки. Дома на заднем дворе всего-то и было, что сарай с метлами да лопатами, которыми орудовали единственный слуга и единственная служанка, супруги-старички, ну и второй, с повозкой и мерином, для недальних путешествий за овощами на рынок.
Тут что-то похожее на задний двор, знать бы, как у них это называется, – выстроенные подковой одноэтажные каменные домики, не меньше двадцати («Конюшни, – шепнула лисичка, прошмыгнув рядом, – а вон там – каретные…»), и в середине – посыпанный чистым песочком манеж.
– Сегодня вы в очередной раз доказали, что мастерски притворяетесь скудоумными, если вас это забавляет. – Господин Тео обошел манеж, увлекая за собой всю процессию. – Не буду скрывать, меня это тоже радует. То, что всего лишь притворяетесь. А главное, я знаю, что вы не сговариваетесь, но действуете так, как будто бы сговорились. Продолжайте в том же духе. Меня свести с ума вы не сумеете. А вот придумать что-то по-настоящему потешное – почему бы и нет. – Посмотрел на Лео этак многозначительно: дескать, играйте, да не заигрывайтесь, всерьез нашкодите – твоя голова первая полетит. Ха, а когда это он уклонялся? – Три денника слева. Хлоя, выбирая любой.
– Ну, средний.
– Иди.
Как по волшебству оказавшийся рядом Кевин вывел рыжего жеребца… наверное, позавчерашнего жеребенка.
– Твой пони остался в королевском дворце. Постарайся больше не скучать. Его зовут Янтарь. Лео?
Будто завороженный, он двинулся к деннику с краю.
Вороной.
Это чудо и вправду – его?
– Лунный Ветер. Слишком претенциозно? Согласен. Думаю, он не обидится, если ты будешь звать его просто Ветер. Тим, тебе остается тот, что справа. Но, уверен, ты в обиде не останешься. Разве что кличку ему придумывали люди с линейным мышлением. Призрак.
Белый! Опять белый!
И все еще продолжаешь твердить, что не колдун?
– Я хочу, чтобы вы сразу усвоили: они ваши не на время, а навсегда. Относитесь соответственно. Отвечаете за них не перед кем-то – перед собой. Все, ступайте. Не заставляйте господина Станли ждать вас. Он и так очень вами недоволен. У вас феноменальные способности портить отношения с людьми.
Только на пороге класса до Лео дошло: хозяин сделал им подарок так, что ни ему, ни ему, ни бузотеру-гордецу в голову не пришло счесть это поощрением, подачкой… поблагодарить – и то не догадались!
– Я верхом ни разу не ездил, – озвучил он следующую мысль.
– А, научишься, – беззаботно махнула лапкой лисичка, – я вот тоже побаиваюсь, пять лет в седло не садилась. И вообще у меня большой лошади не было, пони был, остался в королевских конюшнях. Врачи запрещали мне ездить верхом... Мальчишки! – Она отскочила в сторону, аккурат в середку коридора, закружилась на месте – этакий колокольчик – и зазвенела: – Слушайте, что же выходит, а?! Дядя мне разрешает?! Разрешает?! – Вскользь взглянула на колдуна и сникла. А ты, Тим? Ну чего ты молчишь? Что опять стряслось?
– Я хорошо держусь в седле. Меня учили.
А как же! Чтоб с высоты этого самого седла на быдло глядеть… И все? На второй-то вопрос почему не ответил?
– Эй, болящий, тебя ясно спросили: что стряслось?
– Мы ведь вчера договорились. После ужина.
– В беседке?
– Тебя так захватила мысль о крапиве и полыни? – Тим криво усмехнулся. – Нет, в библиотеке. Мы ни от кого не прячемся. Просто сидим. И рассказываем страшные сказки.
Сегодня сказки будут особенно страшными. Лео загривком почуял.

Вот и конец первой книги.

В новом дворце, на выходе из галереи, Хлою окружает вся стая. Опять твои штучки, колдун? Когда же ты угомонишься?
Уголки губ у выкормыша Темных вздрагивают. Да. Его штучки.
Не угомонится.
– Мелкая, давай к нам в гостиную. Да чего застыла! Скоро придем. Не дергайся, не пристукну я его. Убогих не трогаю.
– Лисичка, ступай. Мы просто поговорим. Жди четверть часа и не беспокойся. Ничего ему не грозит.
Губы у девчонки дрожат. Пальцы – тоже (все-таки ткачи и портные у них недаром свой хлеб едят, серо-сизая одежка выдерживает очередное издевательство). Волчара – редкий умница – закусывает подол ее платья, тянет. Хочется верить, что хотя бы тут некромант не при делах. Все ж таки он, Лео, с главным в стае монстром мохнорылым раньше поладил.
– У нас мало времени. Я привык держать слово.
Как же хочется отполировать этой нахальной физиономией паркет!
– Ну дык кто мешает? Слов и жду. – Улыбка премерзко липнет к губам. Даже хозяин признал его старшим, негоже продолжать со всей дури колотить кулаком по свежим ранам. Но как удержаться, когда…
– Прежде чем отправить меня в тюрьму Стражи на моих глазах убивали людей, – таким тоном козлобородый профессор обычно сообщает, что за столом каждый предмет сервировки следует использовать строго по назначению. – Воздаяние отступникам. После этого мне выжгли кожу на левом плече. Там были татуировки – знак Дракона, он положен посвященным определенной ступени, и знак моего отца, который заменяет Стражам родовой герб. Теперь их нет. Я никто. – В темноте не видно его лица, а хотелось бы в глаза посмотреть. Кажется, он, Лео, даже колдовских бельм уже не испугается. – Если ты возомнил себе, что я оправдываюсь, не обманывайся. Я в оправданиях не нуждаюсь. Да и ты не тот, перед кем я стал бы оправдываться. Ты ведь тоже никто. Да, ты видел меня почти безумным, такое случается после ритуалов не только с обычными людьми, но и с посвященными. Я так и не сошел с ума. А и сошел бы – до твоего уровня все равно не пал бы. Единственная причина, по которой я это рассказываю, – хочу раз и навсегда избавиться от твоего любопытства. Оно мне не по душе.
– Я не тот, перед кем надо оправдываться, – раздельно произносит Лео. – Я достаточно тебя знаю, чтобы не было нужды в оправданиях. И сперва поднимись… гм… до моего уровня, а потом уж зубы на меня скаль… вельможа помоечный. Идем. Пока мелкая не психанула и весь дом на уши не поставила.
– И да, почти уверен: я все-таки сошел бы с ума, если бы тогда со мной не говорил. – Тим, не оборачиваясь, выходит из галереи.

– Лео, разожжешь огонь? – Лисичка уселась на ковер поодаль от камина, сжалась в комочек, уставилась в темную топку, будто бы надеясь, что огонь вспыхнет от ее взгляда. Тоже продрогла? Она – и продрогла.
Спрашивать не стал. Ему-то что? Он и холод, и жару без труда переносит. А эти хотят поджариться – пускай жарятся. Малахольный тоже скукожился в уголке дивана… уж не лихорадка ли, часом?
– Когда я была маленькой, – тихо начала Хлоя, но Лео едва полено не выронил – так неожиданно она заговорила, – у меня был друг. Паж моей матушки, мальчишка года на четыре старше меня. Ясно, из дворян, так положено. Но не из родовитых. Какая-то дальняя родня Гарта по женской линии, по мужской-то он из простых.
Вот и девчонка принялась делить людей по знатности.
«А кто я такой, ты, случаем, не забыла?»
– Мне кажется, дядя, как это говорится, в судьбе Гарта поучаствовал потому, что помнит о моем Тиме.
– Он хоть что-нибудь делает случайно? – проворчал Лео, неуклюже пытаясь отвлечь внимание болезного от девчонкиных слов: ведь вспылит! просто не может не… А эта дурочка бесстрашная резво перескочила к дивану, плюхнулась у ног колдуна.
– Не сердись, пожалуйста. Когда я тебя увидела, это имя как-то само собой…
– Вот уж и не думал сердиться, – мягко прервал ее выкормыш Темных. – Так бывает. Ты скучаешь по нему. – И добавил: – Жаль, что я – не он. Я плохая замена. С ним у тебя никогда не возникло бы таких проблем, как со мной.
Неужто обиделся? Вот это да! Сам себя сравнил – сам же и обиделся!
– Ты – не замена! – запальчиво воскликнула Хлоя. – Хочешь – выбери себе любое имя. И что от этого изменится? Ты для меня хуже не станешь!
– И лучше не стану. – Тим весело фыркнул. – Не буду я имя менять. Только-только к этому привык. Не надумывай. Просто говори все, что хочешь сказать.
– А можно спросить? – Мордашка у лисички по-прежнему была растерянная.
– Когда ты начинаешь ходить вокруг да около, мне делается не по себе.
Угу, а по твоей насмешливой роже и не скажешь! Даже отблески разгоревшегося огня не делают ее по-настоящему некромантьей.
– Он погиб во время покушения. Тогда же, когда и мои родители. Жертвой должен был стать король, но… Вот смотри: мой дед – Ричард, и отец – тоже Ричард. И у всех такая судьба, что не порадуешься. И нашему Рику, как выяснилось, нелегко приходится. Ти-им…
– Не продолжай, я понял. У нас тоже есть поверье о проклятии имени. Но это детские сказки, вроде истории о тайном слове, которым любой ребенок способен свалить с ног силача. У вас есть традиция называть детей именами родственников. А твой дед – еще и король, и врагов у него, я давно уже понял, хватало. Где тут проклятию-то приткнуться? И так все одно к одному.
– Но ты постоянно болеешь, получаешь травмы… Вот я и подумала…
– И ошиблась. Имя тут ни при чем. – Он помолчал, глядя в огонь. На губах по-прежнему улыбка, но физиономия сосредоточенная. – Причина есть. Если хотите, потом расскажу. Но сначала ты.
– Тим, но… Я там одна выжила. И потом думала, вспоминала… За день или за два до того я попросила звать меня Хлоей. Это одно из моих имен, у нас так принято. А полностью я Елизавета-София-Анна-Беатриса-Хлоя. Неподъемное, правда. Во дворце меня звали Элиза. Меня это имя всегда подбешивало, какое-то оно… ну, не мое. В играх с Тимом я всегда была Клео. А тут вдруг решила накрепко, что я – Хлоя. А моя кузина, принцесса Виктория, – Мариса, это, вообще-то, ее третье имя, однако оно ей тоже больше нравится. Вот, – она обвила руками колени, сгорбилась, – я назвала себя Хлоей, а ее – Марисой. И в день покушения у нее разболелось горло – а она ведь так хотела поехать с нами! Ее оставили во дворце. А я, как все говорили, чудом уцелела. И кто-то из придворных сказал: Хлоя – ваше счастливое имя…
– Глупо. – Тим, наверное, хотел пожать плечами, но в кои-то веки вспомнил о том, что стоит поберечь раненое – и дернул левым. Тем самым, вспомнилось Лео, на котором выжгли кожу. – Утверждение глупое. А вот причина какая-то и вправду может быть. Давай потом об этом подумаем. Раз уж его высочество в своей безмерной щедрости, – улыбка сменилась оскалом, – пожаловал нам два дня как раз таки на размышления. Продолжай.
– Дальше все и так понятно. Мне было плохо. Думала: теперь я одна в целом мире и так будет всегда. У меня была нянюшка, но она ни во что не умела играть. А потом и ее не стало. Дедушка подарил мне Волка, но Волк не умел говорить. – Она положила ладонь на голову лежащего рядом пса – прости, мол, я все равно тебя люблю. – И тут мне попала в руки книга – я тогда читала все без разбору – о мальчике, от которого отреклись родственники. Ему пришлось скитаться, он голодал, замерзал, едва не озлобился, как вдруг повстречал добрых людей, настоящих друзей. И я поставила на эту книгу печать. – Хлоя подняла глаза на Тима. – Я только сейчас поняла, что всегда называла это печатью.
– Умница. – Лео показалось: сейчас Тим положит ладонь на голову лисички, точь-в-точь, как она – на голову Волка. Но – нет.
– И я стала искать похожие книги. Кое-что нашла.
– И где они сейчас? – насторожился выкормыш Темных.
– Да здесь же, здесь, в моей библиотечке! – Лисичка торжествовала: оказывается, ей и вправду есть чем гордиться. – Когда я уезжала из дворца, попросила позволения забрать их с собой.
– Все?
Странный вопрос!
– Да, все до единой. – Мелкую вопрос тоже удивил. – А как же иначе? одного друга заберешь, а другого бросишь?
– Умница, и пребольшая. – Тим все ж таки положил руку ей на голову. – Верно почувствовала, что такое кровавая печать.
– И что же? – Лео вдруг – и не сказать что не к месту – вспомнил, за какие такие подвиги намеревался вознаградить наглеца хорошей выволочкой. – Если без зауми?
– Один из вариантов клятвы верности.
– Книгам?! – Неужто колдун так развлекается – и всех провел? Ну, тогда доброхотам вроде хозяина точно придется его со стены соскребать!
– Ты не услышал. – Тим пересел в кресло у камина, поворожил угли. Подумал – и опустился на пол. – Или снова не подумал. Дело не в кипе переплетенной бумаги, а в героях. Сам вроде восторгался Хангюном, забыл уже? – Потянулся к огню. Настолько продрог? Надо лисичку подослать, пусть вызнает, нет ли жара у этого упертого дурня. Все ж таки с дыркой в плече – и целый день на ногах! – Через время книга может видеться иначе, но вот то, что ты в ней находил, останется с тобой. Отречешься от этого – предашь себя. И поплатишься. Не так, как за предательство человека, но ощутимо.
– Эй, умник, а если предал родню по крови, за это прилетит? – Лео тоже стало зябко, и он перебрался поближе к огню.
– Думаешь об отце? – не глядя на него, спросил Тим.
– Не только.
– А как бы ты хотел? Чтобы им ничего не грозило или чтобы они отплатили за то, что случилось с тобой?
– Не знаю, – неожиданно для самого себя ответил Лео. – Порой так, а порой этак. А как будет-то?
– А никак.
Тим снова потянулся к каминным щипцам, но Хлоя, как-то вдруг оказавшаяся рядом, успела раньше.
– Я сама! Ты только полешки разбрасываешь.
Тим вздохнул. Угу, мелкая юбку терзает, а этот до камина дорвался.
– Ты себе родню не выбирал. А она не выбирала тебя. Вы друг за друга не отвечаете.
Ну ничего себе! Отец все время говорил, что в семье все друг за друга в ответе…
И отрекся. А еще раньше – самый старший из братьев.
– Важно другое. – Выкормыш Темных наконец-то соизволил повернуться к нему. – Если не хочешь им зла, не проклинай. Даже мысленно. Даже свою излюбленную присказку о демонах лучше забудь. Да, это просто треп, но однажды скажешь с сердцем – и болтовня станет проклятием. – Он снова уставился в огонь. И как зенкам-то не больно!
– И что может случиться? – Хотел подпустить в голос сомнения – дескать, не застращаешь, но удержался – не настолько болван.
– Не знаю. В том-то и беда, что проклятие само ищет уязвимые места проклятого.
– Выходит, о нем узнаешь только тогда, когда оно сработает? – Лео стало любопытно. Все-таки болван. Не настолько. А настолько, настолько и еще четырежды настолько!
– Не узнаешь. – Невозмутимый. Только бы снова не спрятал себя от всех. А глаза – как будто бы золотистые, неживые. К бельмам, оказывается, можно привыкнуть. А к огню? – Догадаться можешь. Но сам не будешь знать – почувствовал или придумал.
– Выходит, что угодно проклятием на раз-два объясняется.
– Да. Потому и страшно.
– И чего ж теперь, постоянно язык на привязи держать?
– Тебе об этом не раз говорили. И не только я. – Никакой рисовки, никакого показного превосходства. Уж не возомнил ли и вправду этот полоумный себя защитником?
– А тебя проклинали? – Тоже мысли такой нет, чтобы уесть. Нужно знать – и все.
– Понятия не имею. Догадываюсь. И только.
Проклятый де… Тьфу ты, наверное, и вправду стоит научиться говорить – колдун. Ничего не прибавляя.
– Если сам за языком не услежу – могу совершить простенький обряд, чтобы проклятие рассеять. Но только то, которое от меня же и исходит.
На крови? Ну конечно, а как еще-то. Простенькое! И как тут с лисичкой не согласиться – других защищаешь, себя отдаешь.
– Ничего не могу сказать наверняка, но слышал, что Владеющие Судьбами видят след чужого проклятия и умеют по нему идти…
– Кто? Что за собачья…
– Прекрати. Сейчас не это самое важное. Мне слишком мало известно, а тебе – так и вовсе ничего. – Тим растянулся на полу перед камином. – Лучше ответь, почему спросил про родную кровь. Если можешь сказать всю правду. Не можешь – вообще не отвечай.
В конце концов, а почему бы и нет?! Они и так обо всем знают. Иначе этот сродственник демонов говорил бы совсем по-другому. А сестричка не оказывалась бы рядом всякий раз, когда на душе совсем погано.
– Перебивать не будете? – Да, он боится. И от них не скроешь. И пускай.
– Нет. – Мелкая перебралась к нему, уткнулась носом в его локоть.
– Нет. – Выкормыш Темных вперился в потолок.
– Когда пришли меня забирать, старший брат спросил – за что? Ему ответили – оскорбление Императора и попытка оспорить волю Дракона.
Он освободился от слабенькой лисичкиной хватки и рухнул навзничь совсем близко к огню. Как тут печет-то. Вот и хорошо.
– Брат меня за шкирку – и во двор… – Продышался сквозь зубы, проглотил ругательство. – Да я бы и сам вышел, в доме-то дети – и его, и других братьев, – а малышню, я слыхал, если что, прям в доме жгут… – Все-таки не выдержал, покосился на выкормыша: неужто правда? Тот едва заметно кивнул.
Хлоя ахнула.
– За что?! За какие-то слова?!
– За такие слова и сжечь мало. – Губы у демона бескровные, а радужка глаз чуть ли не красная… вот таких жгли бы – много кто печали бы не ведал.
– Можно подумать, твои за тебя держались! – Невпопад, зато от души.
– Не держались. И это было правильно.
Эй! Да будь ты хоть тысячу раз демон, ты чего, опять подыхать удумал?! Хрен тебе!
– Мальчишки, – мелкая даже в свете огня серее своего платья, – а если бы за мной вот так пришли?
– А ты-то сама как думаешь?!
– Лисичка, мы бы тебя не оставили. Ты же маленькая.
– И девчонка. Тебя не защитить – это…
– Это бесполезно. – Вот-вот – и девчонка превратится в привидение из своих сказок.
– Эй, мелкая, ты в нас не веришь?
– Тим, ведь бесполезно же. И да –за меня ты вступился бы. А за Лео? За Рика? За Гарта? Сам требовал всей правды!
– Да, бесполезно. Если бы я и сумел защитить вас от кого-то из них, следом пришли бы те, кто до вас добрался бы. Но я бы этого уже не увидел.
– А я?! Меня вы кем считаете?! – Лео вскочил, едва не опрокинув кресло. – Я в защите нуждаюсь?! В защите?!
– Братик… – На этот раз Хлоя вцепилась в его локоть обеими руками.
– До тебя еще не дошло, что ты старший? – Тим уселся, скрестив ноги, посмотрел на него – не пристально и не вскользь, а… да обычно посмотрел. И буркалы у него не то что не темнее обычного, а и не светлее. – До всех дошло – а до тебя нет? Сам дело не по делу об этом говоришь – и не веришь?
– Будто бы ты ве…
– Все-таки ты дурак. – Выкормыш Темных снова лег. Лицом к огню. – Я еще в тюрьме тебя старшим признал. Сам не знаю почему. Почти не соображал. – Ухмылка едкая. Вот и поди пойми, правду он говорит или издевается. – Но чем меньше думаешь, тем точнее чувствуешь. Все мои сомнения – попытки башки получить власть над тем, что никогда ей не подчинялось и подчиняться не будет… Да не стой ты надо мной столбом, бесишь.
Дождался, пока он опустится на прежнее место, и тоже сел. Рядом. Лисичка подкралась, ткнулась носом Лео в плечо.
– Наверное, я не должен был в таком тоне говорить о ваших печатях. – Смущенным колдун не выглядел, скорее – опечаленным. – Я злоязыкий. И вообще недобрый. Я привык провоцировать… да и попросту нарываться. Мне не слишком хорошо удавалось нападать первым…
– Так и говори – духу не хватало. – И как после эдакого признания удержаться от маленькой скверной мести за прежние выходки этого гордеца?
– Так и говорю, – глазом не моргнув подтвердил Тим. – Зато в издевках и насмешках со мной мало кто мог потягаться. Драку-то можно начинать по-разному.
– Девчачьи штучки!
– Да неужели? – Он иронически изломил бровь. – Давай посчитаем, сколько раз у тебя руки чесались меня пришибить, в то время как я ничего особенного не делал, просто словцо-другое к месту ввернул.
– Больше не поймаешь.
– Посмотрим.
– Раньше ты потише был.
– Только тогда, когда для настоящей драки не был годен.
– И все равно лез.
– Если точно знал, что ты меня не будешь щадить. – Тим потянулся к каминным щипцам, усмехнулся – и опустил руку. – После того, что я сейчас скажу, тебе, наверное, опять захочется свернуть мне шею. Только утра дождись, не то весь дом перебудим. На тебе есть моя печать.
Шею ему, говорит, свернуть захочется? Вот уж ничуть не бывало. Бояться его не получится, как ни старайся. Да и печать… как он сказал? Что-то вроде клятвы верности.
Скорее уж за него надо опасаться. Нелегко ему приходится. Вон какие синяки под глазами, будто и правда кто-то по физиономии приложил. Пусть договаривает – и надо гнать его отсыпаться, верно хозяин велел.
– На причале ведь и твоя, и моя кровь пролилась.
Тим виновато покосился на Хлою.
– Говори, – шепотом попросила она.
– Мне удалось до тебя дотянуться. Не руками, сам понимаешь, – плечом.
Можно не уточнять – тем самым, сожженным.
– Я попросил, чтобы тебе не пришлось сильно страдать.
– И что, помогло бы? – вопрос, против его воли, прозвучал резко.
Еще немного – и он взвоет. Или того хуже – заплачет.
– Пока я тебя видел бы – да. Потом – сомневаюсь.
Проще говоря, забрал бы часть его боли. Теперь и вправду хочется его треснуть как следует… хотя бы встряхнуть, чтобы прочухался!
– А для себя ты хоть когда-нибудь что-нибудь просил?! И на мелкую не оглядывайся. Раз уж решили говорить всю правду… Я думаю, так проще будет. Чтобы домысливать и подозревать не приходилось.
– Мальчишки, а можно, я сначала? – в плечо Лео пробубнила Хлоя. – Я ж тогда вас видела. На пристани. Мне выходить не разрешали, но я тихонечко, с палубы. А Ал сторожил, чтобы меня не застукали. – Она выдохнула – будто бы и не воздух, а тот давний – на удивление давний – страх. – Я сразу поняла, что никому вас не отдам. А потом… Я ведь на обоих на вас печати поставила. Почему-то вспомнила, как няня говорила: «Кровь к крови – спасение». Я только теперь понимаю, что это значит. – Выпрямилась. – Все равно пальцы исколоты были, я ж вышивать пыталась. Тетя говорит, вышивание нервы успокаивает. – Попыталась улыбнуться. – Тим, теперь ты.
– Посвященному нельзя просить для себя избавления от боли. – Он смотрел уже не на огонь – в пол. И выглядел… нет, не растерянным, а жутко смущенным. – И легкой смерти просить нельзя. Это не только позор. Это еще и что-то вроде самопроклятия. Я хотел остаться на своей земле.
«В родной земле», – вспомнилось Лео. Он схватил щипцы и принялся яростно ворошить уголья. Пусть будет еще жарче, хотя бы снаружи. Внутри все леденеет.
– И я поставил печать на камни.
Умолк. Сразу ясно – на полуслове. Лисичка тоже почуяла, вскинула голову.
– Договаривай, – приказал Лео. – Тебя увезли, и твоя печать…
– Я думаю, из-за нее я болею. Дома почти не болел, разве что…
«Разве что когда тебя ранили. Не продолжай».
– Но она же не дает мне сдохнуть. – Тим поднял на него глаза, улыбнулся. – Думаю, благодаря ей я такой живучий.
Хлоя торопливо осенила себя знаком своей веры… вот уж никогда за ней такого не водилось, не то что за хозяйкой.
– А та печать, что на мне? – требовательно спросил Лео.
– Надеюсь, она помогла тебе быстрее прийти в норму. – Тим отвел взгляд. Нашел, чего стыдиться!
– Мелкая, у тебя ведь есть стилет? В складках юбки прячешь…
– Угу. – Лисичка сразу все поняла, вложила ему в руку коротенькие – в полторы своих ладошки длиной – ножны. Две змеи с изумрудными глазами сцепились хвостами то ли в знак приязни, то ли меряясь силами. Еще одна, поменьше, обвилась вокруг гарды и сверху таращилась на больших озорными сапфировыми гляделками.
Лео выцепил четырехгранный черненый клинок. Красиво, демоны их всех… А!
Он, примериваясь, дотронулся до запястья острием. Огонь окрасил грани золотисто-бурым. Обалдеть как красиво. И жутковато.
– Подожди. Сначала я. – Демоненок протянул руку ладонью вверх. Лео помедлил, смерил мальчишку взглядом – не блажи, – осторожно перехватил стилет за клинок и подал рукоятью вперед.
Тим легонько уколол руку чуть ниже запястья – пара капель крови, вот и все.
– Признаю себя твоим младшим. – И вернул стилет Лео, тоже рукоятью вперед.
Эх, не все такие ловкие – и клинок в крови, и на пол несколько капель попало. Пустяки.
Рана к ране, глаза в глаза.
– Клянусь никогда от тебя не отрекаться.
Он обтер стилет о рукав рубахи – все равно переодеваться, а тряпку лучше выбросить, чтобы горничных не пугать, – вложил в ножны и подал мелкой – та сидела неподвижно, завороженно следя за ним.
– Оставь себе. Он мне больше не нужен. С вами мне ничего не страшно.
Тим носовым платком вытер кровь с пола – быстро, как будто бы небрежно, но чисто-начисто аккуратно. Думать не хочется, откуда у него такая сноровка.
– Я и сам бы управился, – проворчал Лео. – Спать вали.
– Вы идите. Я еще посижу. – Голос у него чудной какой-то – словно смех сдерживает. Или наоборот, еще мгновение – и бросится в камин.
– Вроде ж ты нынче не ворожил. Разве печать – ворожба?
– Нет. Просто спать еще не хочется.
– И мне, – влезла вредная лисичка. – Придумала! Давайте притащим одеяла, постелем вам возле камина, ну а я себе на диванчик подушку брошу.
– Годная идея. – Ну и какой смысл теперь скрывать, что и его в «персональные покои» совсем не тянуло. – Эй, мелкая, а тебя не хватятся?
– Не-а, – Хлоя так азартно замотала головой, что изрядно разболтавшиеся шпильки посыпались на пол, по-лисьи рыжие в свете огня волосы упали на спину и плечи. – Дядя сказал, что ты за меня отвечаешь. И все. Никаких «вернуться к себе не позднее полуночи». Значит, тетушку Мей он сам предупредил.
– Тоже мне – дворец. – Лео одобрительно ухмыльнулся. – Так, сидите здесь, я за подушками и одеялами. Переоденусь заодно.
Тим поднялся.
– Я сказал – сиди. Плечо береги. Два дня – это всего ничего.
Снова пришлось его турнуть, когда сунулся устраивать постель:
– Что ты об этом знаешь, вы ж там, – насмешливо указал глазами на потолок, – небось, на кроватях спали.
– Не угадал, – насмешливо откликнулся Тим. – На циновках. В общей спальне. Кровать и отдельная комната – только для женатых братьев.
– А я думал…
– Не думай. Лучше спрашивай.
– Сам же говорил – думай, чтобы не спрашивать.
– Говорил. Но у тебя так плохо получается. – Уклонился – кто бы сомневался! – от летящей в него подушки, собрался пристроить ее в изголовье – и на мгновение зажмурился, будто отгоняя наваждение: на этом месте сидела лисичка. Этак основательно устроилась, ноги поджала, юбки подобрала.
– Тебе больно. – Только она способна брякнуть такое без обиняков – и не получить в ответ что-нибудь едкое. – Устраивайся. Попробую душу твою полечить. Нянюшка умела. Нужно только, чтобы ты доверял. И не прятался.
Он попытался приткнуть подушку в паре ладоней от мелкой. Лео чуть не рассмеялся в голос – с лисичкой такой фокус не пройдет. Когда подушка, выхваченная из-под головы Тима, улетела в дальний угол, все ж таки не сдержался – фыркнул. Правда, совсем тихонько и в сторону: одна обидится, а другой, чего доброго, воспользуется предлогом и сбежит.
Хлоя настойчиво потянула Тима за плечо.
– Все равно не отстанет, – скорчив страдальческую рожу, шепнул Лео, удобно располагаясь на своем одеяле.
Мальчишка смирился: положил голову лисичке на колени, закрыл глаза.
Хлоя погладила его по голове. Сначала, как прежде, – кончиками пальцев, потом, осмелев, – ладонью.
– У тебя волосы отросли. Теперь хорошо. Ты больше не похож на приютского сиротку. Согрелся?
– Давно уже. Но так спокойно мне не было никогда. Никогда в жизни.
– Попробуй уснуть. Хотя бы на час. Пора выздоравливать.
– Ты тоже устала.
– Забыл, что мы обмениваемся силами? Сейчас у меня и в голове, в сердце ясно. А устану – разбужу тебя. Честно-честно.
– Только продолжайте говорить… можно?
– Конечно. Старший, сегодня твоя очередь рассказывать сказки.
Поведать им, что ли, про змея, который возмечтал стать драконом? Эту сказочку он услышал чуть ли не в первый свой школьный день от мальчишки, старательно набивавшегося в друзья… до первых колотушек учителя: тут вдруг выяснилось, что не он изменническими сказочками пробавляется, а ему, несчастному, в уши его оттопыренные яд льют. Потом еще и дома всыпали.
Он взглянул на Тима: нет, не нужно сейчас о драконах. Сейчас и вправду так спокойно. И Хлоя права: без сказки – самой обычной, совсем не страшной сказки – им не обойтись.
– Дед мой рассказывал о том, как лисица стала мудрее всех на свете зверей…

Спасибо огромное! Честно-честно - ждала Вашего отзыва. Для меня самой эта штучка неожиданная, мальчишки приснились, Земля Дракона - Япония и подвластная ей Корея (имена у мальчишек настоящие будут корейские, так увиделось). Вы абсолютно точно увидели и главное для первой части (вот эту камерность-уютность), и знаковое для всего (а кто же тот самый Первый Страж). Так по мере развития сформировалось: первая книга - камерная, вторая - выход в город и за его пределы, третья - в мир. И кто Первый Страж - они сами поймут к финалу.И про трудных подростков - истина, причем уже к концу этой части они подстроились друг под друга и добавили взрослым проблем. Вот это как раз моя тема, интересно мне покопаться в психологии И библиотека еще как сыграет
Одним словом, Вы во всем прав абсолютно. Рада, что СОЗВУЧНО.